Следующее знакомство обошлось без рукопожатий. В прядильном цехе следившие за ним глаза были сплошь женскими — и глядели они без стеснения. Он отвесил полупоклон Клэри Райтон, старшей над всеми прядильщицами, что вызвало в комнате взрыв веселья, тут же сурово подавленного.
— Идем дальше! — скомандовал Пол.
Дальше был ткацкий цех, где челноки двигались с такой скоростью, что глаз едва успевал за ними следить, а ткань прирастала так быстро, будто рождалась непосредственно из ритмичного грохота станков. Сукновальный цех был пропитан запахом мочи и навоза — тут грязью вычищали грязь. В сушильно-ширильном цехе ткань растягивали на рамах, ярд за ярдом, и выставляли во двор, — благо стояла ясная погода.
— Ну а в дождливые дни… — Они двинулись дальше, и Пол отворил дверь длинной и узкой комнаты с бесчисленными мелкими отверстиями в стенах. — Думаю, нет нужды пояснять… А когда ткань высохнет, ее направляют…
Экскурсия продолжилась.
— …на конечную отделку.
Однако это был еще далеко не конец, ибо «конечная отделка» подразумевала новое мытье, сушку и валку ткани с последующим ворсованием. К тому времени голова Уильяма уже шла кругом, и он мог лишь тупо следить за тем, как ткань по прохождении через станок покрывается мягкой ворсистой дымкой.
Ноздри Уильяма горели от всех этих запахов, уши заложило от непрерывного грохота, а ноги ныли от долгой ходьбы — следуя за процессом производства, он сотню раз пересек территорию фабрики с юга на север и с востока на запад, через дворы, площадки, цеха, склады и прочие здания.
— Стригальный цех, — объявил Пол, открывая еще одну дверь.
Когда дверь закрылась за их спинами, Уильям замер, потрясенный. Впервые за этот день он очутился в тишине — настолько глубокой, что от нее начало звенеть в ушах. Руки пожимать не пришлось. Двое мужчин — примерно одинакового роста и телосложения — взглянули на него лишь мельком, не отрываясь от своего занятия. Их длинные лезвия скользили над самой поверхностью материи; каждое движение было четким и предельно выверенным, словно они без звука исполняли тщательно отрепетированный хореографический номер. Ворсистая дымка исчезала, каймой пены оседая на стали и затем плавно соскальзывая на пол, а то, что оставалось после прохода лезвий, было идеально ровной, гладкой, чистой, добротной — готовой тканью.
Уильям не мог сказать, как долго он созерцал это действо, словно оцепенев.
— Завораживает, не так ли? Это мистер Хэмлин и мистер Гэмбин.
Пол взглянул на своего племянника:
— Ты утомился. Пожалуй, для первого дня тебе хватит. После этого осталась только прессовка.
Но Уильям пожелал увидеть и прессовку.
— Мистер Сандерс, это мой племянник, Уильям Беллмен.
Рукопожатие.
— Добрый вечер.
Нагретые металлические листы вставлялись между широкими складками ткани и выдерживались так до полного остывания. А вдоль стены были сложены рулоны ткани, приготовленные к отправке.
— Ну вот, — сказал Пол, когда они вышли наружу, — теперь ты видел все.
Уильям поднял на него уже начавшие слезиться глаза.
— И не забудь свою куртку. Вид у тебя несколько очумелый.
Уильям смял в руках куртку. Шерстяная ткань. Из того же руна. После всего увиденного это казалось невероятным.
— До свиданья, дядя.
— До свиданья, Уильям.
Уже в дверях конторы он резко повернулся.
— Мы же пропустили красильню!
Пол отмахнулся:
— В другой раз.
— Ну и как тебе фабрика?
В его пространном ответе Дора смогла разобрать лишь одно слово из трех.
Он глотал пищу, почти не жуя, и при этом говорил без умолку, сыпал именами и терминами, зачастую ей незнакомыми.
— Радж занимается поставками сырья, а Бантон заведует мойкой. В прядильне за главную — миссис Райтон…
— А мистер Беллмен там был? Я о старом мистере Беллмене.
Он отрицательно покачал головой, запихивая в рот очередную ложку.
— В сукновальне всем заправляет мистер Хивер, а в сушильне — мистер Крейс… Или я перепутал?
— Не говори с набитым ртом, Уилл. Твой дядя и не рассчитывает, что ты выучишь все за один день.
Отбивная и картофель к его приходу уже остыли, но для Уильяма это не имело значения. Он проглатывал еду, не замечая вкуса. Мыслями он все еще был на фабрике, видел работу каждого человека и каждого механизма, видел весь процесс в деталях и в целом.
