Уилл кивком поощрил ее к продолжению.
— А какой будет моя жизнь, если я выйду за тебя? Наперед не скажешь — то-то и оно. Может случиться все, что угодно. Нет, ты вовсе не плохой человек, Уилл. Ты просто…
Он откинулся на спину, но тут же вновь приподнялся, осененный догадкой:
— Ты положила на кого-то глаз!
— Нет!
Однако ее выдали смущение и краска, мигом залившая лицо.
— Кто он? Кто? Скажи мне!
Он сгреб ее и начал щекотать. На минуту они превратились в детишек, визжащих, смеющихся, барахтающихся на траве. Но столь же быстро к ним вернулась «взрослость», и они закончили то, для чего сюда пришли.
К моменту, когда он снова отчетливо увидел над собой листву и высокое небо, его мозг успел все разложить по полочкам. Девушке нужна была стабильность. Практичная и работящая, она не была склонна к авантюрам и поиску легких путей. А с Уиллом она лишь убивала время в ожидании, когда на нее обратит внимание некто, ею уже замеченный. Кандидатур подходящего возраста в их краях было не так уж много, и в ходе анализа почти все они отсеялись по той или иной причине. А из оставшихся один стоял особняком.
— Это Фред из пекарни, так?
В смятении она поднесла руку к своим губам, а затем — более уместный жест, хотя и запоздалый — накрыла его рот. Пальцы Джинни пахли ими обоими.
— Не говори никому. Уилл, прошу тебя, ни слова!
И она расплакалась.
— Тише, тише. — Уилл обнял ее. — Я никому не скажу. Ни единой душе. Клянусь.
Рыдания перешли в икоту, и наконец она затихла. Он взял ее за руки:
— Успокойся, Джинни. Поверь мне, ты выйдешь замуж еще до конца этого года.
Они помыли руки в речной воде и расстались, чтобы вернуться в городок разными тропами.
Уилл направился кружным путем — через мост выше по течению реки. Теплый день клонился к вечеру, лето не торопилось сдавать свои права. «Конечно, жаль вот так лишиться Джинни, — думал он. — Девчонка она славная, что и говорить». Урчание в желудке напомнило о свежем сыре и сливовом компоте, обещанных мамой к ужину. При этой мысли он перешел на бег.
Уильям протянул руку для пожатия. Встречная рука на ощупь была словно в перчатке — толстые подушечки на ладони не уступали жесткостью воловьей коже. Вряд ли этот человек мог полностью согнуть пальцы.
— Доброе утро.
Знакомство происходило на фабричном дворе. Даже под открытым небом вонь от немытой испанской шерсти немилосердно била в нос.
— Здесь распаковывают и взвешивают руно, — пояснял Пол. — Заведует этим мистер Радж, он работает на фабрике… уже сколько лет?
— Четырнадцать, — сказал мистер Радж.
— Сегодня здесь шестеро рабочих. В иные дни бывает больше или меньше, все зависит от размеров поступившей партии.
Пол и мистер Радж еще минут десять обсуждали свои дела — о недовесе и усадке шерсти, о валенсийских и кастильских поставщиках. Тем временем Пол наблюдал за рабочими, которые вскрывали ящик за ящиком, опрокидывали их набок, извлекали (вместе с новой волной вони) руно, цепляли его на весовой крюк и манипулировали гирьками, пока шерсть не всплывала ввысь подобно клочковатому грязно-серому облаку. Результаты взвешивания мистер Радж заносил в свой блокнот — не прерывая разговора с Полом о Валенсиии и Кастилии, причем этак небрежно, будто речь шла о местечках не далее Чиппинг-Нортона, — и давал отмашку для следующего контейнера. Взвешенную шерсть тележками увозили на мытье. Уильям старался не упустить из виду ни единой детали. Одновременно наблюдали и за ним. Нет, никто из рабочих не таращил на него глаза, все были заняты своим делом, однако он то и дело ловил взгляды, бросаемые украдкой.
Вместе с дядей — и осликом, тянувшим тележку с шерстью, — Уильям перешел к следующему этапу.
— Позвольте представить моего племянника, Уильяма Беллмена, — сказал Пол Беллмен. — Уильям, это мистер Смит.
Уилл пожал еще одну жесткую руку:
— Доброе утро.
Уильям наблюдал. За Уильямом наблюдали. И так продолжалось весь день.
Шерсть мыли, сушили, трепали. Уильям был весь внимание. Шерсть обеспыливали, чесали, промасливали, повторно расчесывали и укладывали в толстые ленты; он старательно запоминал все процедуры.
— Иногда шерсть отсюда везут прямиком в красильный цех, но чаще мы красим уже готовую ткань.
