Он сбавил шаг, потом остановился.
Здесь он был не один. Чуть поодаль стоял незнакомец в черном, прислонившись спиной к старому надгробию. Он не шевелился и не отрывал взгляда от темных верхушек деревьев.
Если до этого и дул какой-то ветерок, сейчас он стих. Воздух был абсолютно недвижим.
Создавалось впечатление, что незнакомец простоял здесь уже очень долго, но никуда не спешит, имея в запасе уйму времени.
Наконец он повернул голову к Уильяму и взглянул на него с вежливым интересом.
— Я хочу извиниться за то, что было днем, — сказал он ровным, негромким голосом. — Согласен, я мог бы проявить больше такта.
— Да кто вы такой, черт возьми?
— Ваш друг. — И он быстро взглянул на Уильяма, проверяя эффект этих слов.
— Друг? Мы даже не знакомы.
Человек в черном задумчиво склонил голову набок:
— Это верно. Тем не менее намерения у меня самые дружеские. Думаю, нам стоит кое-что обсудить.
Уильям поправил на плече моток веревки и сделал шаг дальше по тропе.
— Может, все-таки поговорим? — спросил человек.
— Вот как, значит, это делается? Я останавливаюсь с вами поболтать, а утром здесь находят мой труп? Все идет к этому, да?
Взгляд незнакомца ненадолго задержался на веревке, которую нес Уильям, а потом — с ироническим прищуром — переместился на его лицо.
«Он все знает», — подумал Уильям.
Но человек в черном сделал решительный жест, как бы отметающий его предположения.
— Нет, нет и нет. Я вижу, вы меня неправильно поняли. Я здесь для того, чтобы вам помочь — или, скорее, получить помощь от вас. Собственно, речь о взаимной пользе. Может, уберете это, — он кивком указал на веревку, — и присядете?
Уильям устало сбросил с плеча моток и опустился на надгробную плиту по другую сторону от могилы Розы, напротив незнакомца.
— Взгляните на это, мистер Беллмен. — Рука в широком свисающем рукаве описала круг, охватывая все кладбище. — И скажите мне, что вы видите.
— Что я вижу?
Перед ними были могилы. Над старыми поднимались памятники — скульптуры, стелы, статуи ангелов, каменные кресты. Недавние представляли собой лишь земляные холмики. На могильном холмике Розы белели цветы. Новые, только что выкопанные могилы зияли пустотой, готовые принять усопших завтра или в ближайшие дни. Одна из них примет в себя Дору.
Гнев, подогретый винными парами, вырвался наружу.
— Что я вижу? — переспросил Уильям. — Я скажу вам, что я вижу! Я вижу свою жену. Я вижу трех моих детей. Я вижу их могилы. И еще я вижу пустую могилу, которая ждет мою последнюю дочь. Я вижу горе, страдания и отчаяние. Я вижу тщетность своих прежних трудов и всего, что бы я ни сделал в будущем. Я вижу массу причин для того, чтобы прямо здесь и сейчас покончить с собой и со всем этим. Навеки!
Уильям рухнул на могильную плиту, корчась и дергая себя за волосы. Черты его лица исказились так сильно, будто кожа пыталась отделиться от костей черепа. Он ждал, что волна боли накроет его, подхватит и унесет неведомо куда, однако этого не произошло. Он оставался здесь, со своей мэкой — неизменной, бесконечной, нестерпимой. Он стремился вырваться из этого замкнутого круга; но что действительно вырвалось, так это вопль из его горла, из самого нутра, гулкий и протяжный, который отозвался долгожданным эхом в его голове, подавляя и притупляя мысли.
Звон в голове постепенно стихал. Вдруг этот тип уже исчез? А вдруг его здесь и не было вовсе? Тогда Беллмен сможет продолжить путь и довести до конца задуманное. Он поднял глаза.
Все еще здесь. Стоит как ни в чем не бывало, выпятив грудь и заложив руки за спину.
Незнакомец взглянул на него сверху вниз и произнес одобрительно:
— Так-так! Хорошо!
Уильям поежился. Неужто он имеет дело с безумцем?
— Понимаю. Ведь вы еще молоды… — Он разомкнул руки, но через секунду, передумав, снова убрал их за спину. — Я, знаете ли, вижу вещи в ином свете.
— Надо полагать. — Голос Уильяма, сорванный недавним воплем, прозвучал еле слышно.
— Да. И сейчас я вижу перед собой… — Он сделал паузу, долго и медленно набирая в легкие воздух, как будто затягивался сигарой чрезвычайно редкого и дорогого сорта, прежде чем с наслаждением выдохнуть: — Перспективу.
