– Не волнуйся, в этом лесу ты вряд ли наступишь на змею, – успокоил меня князь, углубляясь в чащу. Я с облегчением вздохнула и последовала за ним. – Тут водятся только древесные виды…
Я поперхнулась и вцепилась ему в рукав, одновременно пытаясь поднять воротник. Высокие деревья, увитые ползучими растениями и поросшие лишайником, тут же показались мне мрачно-зловещими. Тусклый солнечный свет вязнул в густо-зеленой листве, как ложка в киселе. Время от времени ветки начинали шевелиться без видимых причин. Как в дешевом фильме ужасов.
– Д-древесные?
– О да! Но не волнуйся, они не особенно ядовитые. Главное – вовремя найти целителя. Знаешь, когда в жилах сворачивается кровь…
– И это ты называешь «не особо»? – выдохнула я сквозь зубы, превозмогая желание повиснуть на своем спутнике и спрятаться у него под курткой. Реальный шакаи-ар определенно пугал меня сейчас меньше гипотетических змей. Да и трудно было бояться такого князя – по-свойски веселого, бесцеремонного и беззлобно насмешливого. – Ксиль?
Он закусил губу, пытаясь сохранить мрачно-серьезное выражение, но, глядя на мои испуганно округлившиеся глаза, не выдержал и расхохотался.
– Ты ведь пошутил, да? Ну скажи, что пошутил! – совершенно искренне взмолилась я.
– Я пошутил, мелочь.
– Серьезно?
– Я всегда шучу абсолютно серьезно. Шутки – это тебе не игрушки…
– Дурак ты! – сорвалось с языка обиженное, прежде чем я его прикусила. – Ой… извини, пожалуйста, я не хотела… – зачастила я и выпустила его руку, чувствуя некоторую слабость в коленях.
Но Ксиль только разочарованно вздохнул.
– Опять за свое, да? – Он решительно притянул меня за талию, хотя идти так было не слишком удобно. – Что ты за трусишка такая? Чуть позволишь себе лишнего – сразу прячешься за извинениями. Не забывай, пожалуйста, что я телепат и в любом случае узнаю, что ты обо мне думаешь.
– Это не повод грубить, – сказала я, а про себя подумала, что Ксиль абсолютно прав – да, трусишка. Стопроцентная.
– Дело твое, – пожал плечами Максимилиан и добавил вкрадчиво: – Только учти, что, с моей точки зрения, если ты думаешь, что я дурак, и говоришь, что я дурак, – это смелость. Но если думаешь, что я дурак, а говоришь «Какая сегодня хорошая погода», – это лицемерие. А лицемеров я не люблю.
Мне стало себя жалко.
– Это шантаж, – убито вздохнула я. Что теперь, не думать ни о чем неприятном для него, что ли? – Ультимативное принуждение к грубости. Меня мама другому учила. И… не мог бы ты убрать руку из-под моей куртки? Я щекотки боюсь.
– Боишься, значит? – задумчиво протянул Максимилиан… и вдруг ухмыльнулся по-мальчишески, развернулся и запустил под куртку уже обе руки. Я ойкнула и дернулась, а через несколько секунд чуть ли не пополам сложилась от приступа смеха. Ксиль немного меня помучил, а потом отпустил, позволяя глотнуть воздуха.
Тем не менее успокоиться удалось не скоро, а у меня вдобавок икота началась.
– Действительно, всего лишь боишься щекотки, – протянул князь с непонятным выражением. – Боги, и впрямь – невинный ребенок! Какое уж там лицемерие…
– Точно, дурак, – обиделась я. На этот раз извиняться совсем не захотелось. С чего бы это?
– Долго еще?
– Мы идем всего четыре часа, а ты уже ноешь. Что же будет потом?
Ответ прозвучал устало и, пожалуй, саркастически. Видимо, даже у шакаи-ар есть пределы терпению.
– А потом – это когда? – настырно переспросила я. Гудящие от усталости ноги являлись весьма существенным аргументом против робости и страха перед князем. Даже инстинкт самосохранения немного притупился.
Он вздохнул, сдаваясь.
– При такой скорости – примерно еще неделю. Не меньше. Конечно, все еще зависит от испытаний… Ну, тех самых.
Я глухо застонала. Про испытания на Пути королев мне было известно лишь то, что их не избежать. Ладно, Максимилиан вроде говорил, что возьмет самое сложное на себя. А вот время…
– Неделя… А нельзя как-нибудь сократить дорогу? – безнадежно поинтересовалась я. Если даже добраться до места проведения пикника было для меня сложным заданием, то что уж говорить о полноценном походе? Да еще по бездорожью.
Максимилиан, казалось, задумался. Я насторожилась.
