В голове пронеслась неожиданно веселая мысль: «Похоже, машина-то не его, иначе бы вел себя аккуратнее». Шакаи-ар в роли угонщика меня насмешил, и я фыркнула в плечо.
– Не веришь? И не надо, – усмехнулся мой похититель. – Главное, чтобы поверили королевы.
О, они поверят. Конечно, конечно, они верят каждому проходимцу, который до них доберется… странно тогда, что эстаминиэль до такого солидного возраста дожили.
– У тебя есть доказательства?
– Да. И даже свидетели. Например, ты. – Он обворожительно улыбнулся, демонстрируя клыки. Меня передернуло. – Помнишь, как смотрители перебили вам телепортацию? Я пытался им помешать, но увы… – он прикрыл на мгновение веки, – ничего не вышло. В итоге я не смог предотвратить инициацию и едва успел зацепить портал.
– А-а, так на поляне ты… – начала я, но тут до меня дошло. – Хочешь сказать, за всем стоит инквизиция?
– Похоже на то. – Он поморщился. – Причем в союзе с этим зверьем, ведарси, и прочим отребьем. Шакаи-ар и равейны вряд ли справятся поодиночке… Значит, и нам надо заключить альянс.
– И?..
– Думаю, появление такого альянса возможно в самое ближайшее время.
– Да Совет королев…
– Совет королев меня внимательно выслушает. Потому что война с Орденом контроля и созидания будет еще более жестокой, чем была с нами. Мы мстили. Смотрители холодно и рационально устроят геноцид.
Мне стало страшно. Настолько, что захотелось разбить это оцепенение кошмарного сна наяву чем угодно – хоть дурной шуткой, хоть ссорой.
– Вы… то есть ты так хорошо разбираешься в истории или просто оправдываешь своих сородичей? – не смогла я удержать на языке ядовитую реплику.
Синие глаза странно сверкнули.
– Я свидетель истории. В некотором роде.
Одну долгую секунду я соображала, что он имеет в виду, а потом мысли понеслись почти бессвязным потоком.
Ой-ой-ой… Если он помнит Вторую войну, то… Тридцать пять веков как минимум. А то и больше…
Бездна, это невероятно!
Если он настолько стар… У него ведь есть крылья? Боги, настоящие!
А я сижу рядом с настоящим князем! Существом более древним, чем даже Золотая столица…
Мой взгляд, как намагниченный, притянулся к похитителю. Я всмотрелась в юные черты, выискивая печать древности.
Бесполезно.
С виду – обычный парень. Довольно высокий, очень красивый… Никак не похожий на шакарского князя. Напротив, каждая деталь образа подчеркивала юность – длинная «рваная» челка, популярная среди моих одноклассников, темные узкие джинсы, самая обыкновенная рубашка… Глаза яркие, блестящие, живые, без пресловутого «налета веков», который отличал старых равейн и аллийцев.
И никакой снисходительности в общении, будто я и впрямь была его ровесницей.
Так легко забыться и поверить в это! Еще полчаса назад я рыдала от страха, а теперь почти шучу со своим похитителем, как будто это мой приятель.
А ведь он князь, уже не одну тысячу лет. Элита своего народа. На перечисление одних способностей ушел бы целый лист бумаги! Запредельная регенерация, эмпатическая чувствительность вплоть до подсознательного, энергетические блоки и удары, гипноз, физическая сила, телепатия, возможность влиять на гравитацию…
И еще – крылья. Идеальное оружие, одно прикосновение которого лишает разума, квинтэссенция яростной и противоречивой шакарской души.
Вот бы посмотреть на них…
– Боишься?
Изучающий взгляд пробрал меня до костей.
– И раньше боялась, – призналась я, чувствуя, что лукавлю. Почему-то после того, как превосходство похитителя надо мной стало таким очевидным, было уже не так обидно за собственную беспомощность. И еще – против воли я ощутила нечто вроде восхищения.
Князей, тем более тех, кто помнил войну, осталось не так много. По пальцам не пересчитаешь, но сотня – это нечто вполне представимое.
Интересно, который?..
– А как вас… то есть тебя зовут?
После этого невинного, в общем-то, вопроса напряжение повисло в воздухе липкой паутиной.
– А это обязательно? – вздохнул шакаи-ар, слишком пристально вглядываясь в извилистую ленту дороги.
– Ну, не могу же я обращаться к тебе все время только на «ты», – смутилась я, жалея, что вообще раскрыла рот.
Мой похититель продолжал невидящим взглядом сверлить лобовое стекло. Мне стало не по себе – не врежемся ли мы в дерево? Мотор взревел, и лес за стеклом слился в одну темную застывшую массу. Молчание давило на уши, как ватная подушка.
