Куницкий раздумывает, как лучше себя вести. Он знает: как ни поступи — всё плохо. Поэтому он замирает. Уставившись в стол, выпрямив спину. У него такое ощущение, будто что-то застряло в горле. Куницкий чувствует, как в кухне зарождается торнадо. Он делает еще одну попытку:
— Нужно называть вещи своими именами… — начинает Куницкий, но жена прерывает его:
— Разумеется, только хорошо бы еще знать, как они называются.
— Ладно. Ты не сказала, что́ на самом деле…
Он умолкает на середине фразы, а она швыряет коробочку с чаем на пол и выбегает из кухни. Через секунду Куницкий слышит, как хлопает входная дверь.
Ему приходит в голову, что жена — прекрасная актриса. Могла бы сделать карьеру.
Он всегда знал, чего хочет. А теперь не знает. Ничего не знает, не знает даже, что́ именно должен знать. Куницкий выдвигает каталожные ящики и рассеянно просматривает нанизанные на стержень карточки. Не знает, как искать и что именно искать.
Всю ночь он просидел в Интернете. И что обнаружил? Не очень подробную карту Виса, сайт департамента хорватского туризма, расписание паромов. Стоило вписать в поисковик слово «Вис» — и сразу нашлись десятки сайтов. Правда, только несколько касались острова. Расценки отелей и достопримечательности. А дальше — Visible Imaging System[133] со спутниковыми фотографиями, насколько он понял. Еще — Vaccine Information Statements. Victorian Institute of Sport[134]. И наконец — System for Verification and Synthesis[135].
Интернет сам вел его от одного слова к другому, выдавал адреса, тыкал пальцем. Если сам чего-то не знал, то тактично умолкал или упорно, до тошноты показывал одни и те же сайты. Тогда Куницкому казалось, что он уперся в границу познанного мира, в некую стену, оболочку небесного свода. Его не пробьешь головой, не выглянешь наружу.
Интернет — обманщик. Он столько всего обещает: выполнить твое задание, найти потерянное, задача — действие — награда. Но, в сущности, обещание это не более чем приманка, потому что ты моментально впадаешь в транс и гипноз. Очень скоро тропинки начинают расходиться, двоиться и множиться, ты идешь по ним, гонишься за целью, очертания которой то и дело расплываются и деформируются. Почва уходит из-под ног, исходная точка забывается, а цель окончательно исчезает из виду, тонет в мерцании все новых и новых сайтов, визиток, неизменно обещающих больше, чем это на самом деле возможно, бесстыдно притворяющихся, будто под поверхностью монитора живет целая вселенная. Тебя дурачат, милый мой Куницкий. Что ты ищешь? К чему стремишься? Хочешь развести руками и очертя голову кинуться в эту пропасть? Но это сплошной обман: пейзаж обратится в обои на рабочем столе, дальше хода нет.
Офис у него маленький, всего одна комната, которую он снимает за гроши на пятом этаже облупившегося офисного здания. Рядом — агентство недвижимости, чуть дальше — тату-салон. Стол и компьютер. На полу лежат посылки с книгами. На подоконнике — электрический чайник и банка кофе.
Куницкий включает компьютер и ждет, пока машина очнется. Закуривает первую сигарету. Просматривает фотографии еще раз, однако теперь разглядывает каждую долго и внимательно, пока не доходит до тех, последних: разбросанное на столе содержимое ее сумки и билет с надписью: «Kairos», да, он даже запомнил это слово: κάίρός. Разумеется, вот ключ ко всему.
Наконец-то он нашел то, чего не заметил прежде. Куницкий снова закуривает, от волнения. Рассматривает таинственное слово, теперь оно станет его проводником, он пустит его по ветру, словно воздушный змей, и пойдет следом. — «Кайрос, — читает Куницкий. — Кайрос, — повторяет он, не совсем уверенный, что правильно произносит это слово. — Наверное, по-гречески, — думает он радостно. — Ага, по-гречески…» — и бросается к книжным полкам, но греческого словаря у него нет, только «Полезные латинские пословицы», на самом деле ни разу не пригодившиеся. Теперь он знает, что напал на след. И не может остановиться. Раскладывает фотографии вещей, найденных в ее сумке, хорошо, что он тогда их снял. Раскладывает ровными рядами, словно пасьянс. Закуривает еще одну сигарету и ходит вокруг стола точно детектив. Останавливается, затягивается, рассматривает снимок с помадой и карандашом.
