- Вы влюблены в этого старика, - пробормотал он. - Могу побиться об заклад.
- Адрес! - потребовала Марита.
Марита снова взмахнула рукой и пошла по отмели к берегу. Серебристый купальник сверкал в лучах полуденного солнца. Совершенство пропорций ее тела радовало глаз, однако он с тем же удовольствием любовался бы ее красотой, если бы она была женой или подружкой совсем постороннего человека.
Она опустилась на песок рядом с ним, капли воды блестели на золотистой коже.
- Почему бы тебе не поплавать, Бенни?
- За мной, кажется, следят, - пробормотал он.
Она крепко сжала его руки, словно могла этим жестом защитить его от всего мира.
- Они никогда не найдут нас, - сказала она.
- Наоборот, - мягко произнес Бенни, - они наверняка найдут нас, Марита, если ты останешься со мной. Если хочешь помочь мне, прошу тебя, уходи.
- Нет, ни за что!
- Марита, - мягко и осторожно проговорил он, - ведь ты знаешь, я не люблю тебя.
- Да, - с горечью сказала она, - ты единственный на свете мужчина, от которого я ждала любви, и поэтому, конечно, ты меня не любишь. Но почему ты не хочешь рассказать мне все? Может, я помогу тебе?
- Да. Уезжай домой. Возможно, тогда у меня еще будет шанс.
- Но почему ты так думаешь? Чем я тебе помешала?
- Твой детектив знал, что я в Майами. И если меня начнут искать, то прежде всего разыщут его и узнают, что ты тоже улетела в Майами. Будут идти за тобой по пятам, а найдут меня.
- Но мы же уехали из Майами.
- Да, но мы совсем рядом.
- Чем ты провинился, Бенни? Что тебя ждет, если ты попадешься им в руки?
- Смерть, - просто сказал он.
Она затаила дыхание. Ей хотелось заплакать, но плакала она в последний раз так давно, что совсем забыла, как это делается.
- Я до сих пор еще привязан к жизни, - сказал он. - Я стар, но здоров и бодр. Если бы меня оставили в покое, я мог бы прожить еще лет двадцать, а то и тридцать. Я прожил бы дольше, чем ты живешь на этом свете, Марита, если бы только они мне позволили. Но я, должно быть, старею, старею духом. Иначе бы я боролся. Я бросил бы тебя и нашел бы другое убежище.
- Но ведь ты не сделаешь этого? - резко спросила она. - Обещай, что не сделаешь!
Он покачал головой.
- Я ничего не могу обещать, Марита. Я должен бороться за свою жизнь.
На его плечо опустилась тяжелая рука:
- Бенджамин Райс, вы обвиняетесь в убийстве Ральфа Чарлза Коулмена.
- Позвольте мне сказать вам, мистер Райс, - ледяным голосом произнес адвокат, - что подобным поведением вы ничего не добьетесь. Меня наняли для вашей защиты, и я готов выполнить свой долг со всем усердием, каким бы оскорблениям вы меня ни подвергали.
- Да уж конечно, - сказал Бенни. - Ведь платой за услуги будут деньги, заработанные проституткой.
Кенсель глубоко вздохнул.
- Если учесть, что сделала для вас мисс Хеберт, такое замечание свидетельствует о крайней степени нравственного падения.
- Оно свидетельствует об истинном положении вещей.
Кенсель задохнулся от возмущения.
- Неужели вы не понимаете, Райс, что эта... эта девушка любит вас.
- Да пожелай я забыть об этом, так мне уж, видно, никогда не позволят, - сказал Бенни.
Он снова сражался. Последняя ставка - на хитрость и изворотливость. Прежде всего надо отделаться от этого человека.
- Марита Хеберт - одна из самых замечательных женщин, которых я когда либо знал, - проговорил Кенсель. - Как она могла так обмануться и полюбить такого человека, как вы, выходит за рамки моего понимания. Но поскольку ее чувства к вам - реальность, я готов поверить, что не все в вас зло.
- Весьма признателен, - произнес Бенни. - Но мне не потребуются ваши услуги, Кенсель.
- Я буду защищать вас только ради мисс Хеберт. Смею надеяться, что вы попадете в газовую камеру, хотя собираюсь приложить все усилия, чтобы этого не случилось. Поскольку в данный момент обстоятельства вынуждают меня выражаться прямо и недвусмысленно, - сказал адвокат, и его и без того розовые щеки еще больше порозовели, - то вот что я хотел сказать вам, Райс. Тот факт; что двадцать лет назад вы убили такого человека, как Ральф Чарлз Коулмен, в чем у меня лично нет никаких сомнений, столь чудовищен, что я хотел бы быть вашим обвинителем, а не защитником. А ведь вы знали, на что идете. За какие-то жалкие три тысячи долларов вы оборвали жизнь одного из величайших деятелей нашего времени...
