Теперь мы были высоко-высоко над какой-то равниной. Пар рваными клубами расступался перед нами и мы могли, наконец, увидеть, что творилось под нами. Наконец я вздохнул с облегчением.
Но мы по-прежнему были далеки от спасения. Ураган не стихал. Я посмотрел назад, туда, где был просвет в оболочке — свечения уже не было. Просвет закрылся и опасность мгновенного испепеления миновала.
Я включил двигатель, тщетно пытаясь бороться со стихией и заставить самолет слушаться рулей. Но наше спасение зависело не столько от рулей, сколько от ремней безопасности. Нас бросало так, что часто шасси было над нами, а мы беспомощно болтались в своих ремнях.
Это было довольно изнурительно. Нисходящие потоки бросали нас вертикально вниз с огромной скоростью, и когда уже казалось, что крушение неизбежно, гигантская рука урагана бросала нас вверх.
Остается только гадать, сколько времени мы оставались игрушкой злого гения бури. Только к сумеркам ветер начал слегка утихать и мы получили какую-то возможность управлять самолетом. Но даже теперь мы были подвластны ветру и не могли лететь против него.
Часами мы не разговаривали. Мы попробовали, но завывание ветра заглушило наши голоса. Я видел, что Дуари совсем сникла от болтанки и нервного напряжения, но ничем не мог ей помочь. Только отдых мог вдохнуть в нее жизнь, но о каком отдыхе могла идти речь до нашего приземления?!
Новый мир раскрылся перед нами с наступлением утра. Мы огибали огромный океан, были видны широкие равнины, леса и реки, а вдали — снежные вершины гор. По моим расчетам, нас занесло на тысячи миль на север, так как большую часть времени двигатель работал на полную мощность и ветер дул нам в хвост.
Где мы очутились? Я был уверен, что мы пересекли экватор и были в северной температурной зоне. Но где находилась Корва, я не знал, и, может быть, никогда не узнаю.
Ураган стих с последними порывами ветра. Воздух стал вдруг неподвижным. Это было похоже на райский покой.
— Ты очень устал, — сказала Дуари. — Давай я сменю тебя. Ты сражался с этим штормом шестнадцать или семнадцать часов и не спал уже два дня.
— Так же как и ты. Не кажется ли тебе, что у нас росинки во рту не было с тех пор как мы покинули Вепайю?
— Там, внизу, текут реки и полно дичи, — сказала Дуари. — Я даже забыла как я хочу пить — и есть тоже. А спать! Не знаю чего больше.
— Мы будем пить, есть, а потом спать… — застонал я.
Я кружил вокруг в поисках признаков человеческого жилья, их следовало опасаться больше всего. Отсутствие людей означало относительную безопасность, даже в мире диких зверей.
Вдали показалось большое озеро или морской залив. Под нами лежала равнина, то здесь, то там поросшая лесом. Я увидел пасущиеся стада. Снизился, чтобы выбрать свою добычу, догнать ее и застрелить с борта самолета. Не очень спортивный прием, но от него зависела наша жизнь.
Мой план был блестящим, жаль что он не сработал. Животные обнаружили нас задолго до того, как стали досягаемыми и пустились наутек как летучие мыши из Ада.
— Завтрак убежал, — сказал я.
— И обед с ужином, — добавила Дуари с печальной улыбкой.
— Остается вода. Мы можем по крайней мере напиться. — И я стал заходить на посадку неподалеку от маленького ручья.
Зеленая трава, потравленная пасущимися стадами, тянулась к самому берегу ручья и после того как мы напились Дуари растянулась на ней, чтоб немного отдохнуть и уснуть. Я стоял, оглядываясь по сторонам в поисках дичи, которую я распугал самолетом, надеясь что какое-нибудь животное все же покажется из лесу.
Мои поиски легкой добычи продолжались не более минуты или двух, но когда посмотрел на Дуари, она уже крепко спала. Я не решился ее будить, так как знал, что сон ей нужнее, чем еда. Поэтому я сел рядом, охраняя ее.
Это было чудесное место, тихое и мирное. Только ласковое журчанье ручья нарушало тишину. Оно казалось очень безопасным, так как у меня был хороший обзор пространства вокруг нас. Звук воды успокаивал мои уставшие нервы. Я прилег, удобно опершись на локоть. Так я пролежал минут пятнадцать, прежде чем случилось нечто удивительное. Огромная рыба выплыла из ручья и села рядом со мной. Какое-то мгновение она внимательно осматривала меня. Из-за отсутствия выражения на ее лице невозможно было догадаться о чем она думает. Она напоминала кого-то из кинозвезд и я не мог удержаться от смеха.
