Ну и хорошо, хоть удастся поработать в тишине и спокойствии.
«В предрассветный час, когда звезды в небе уже померкли, а ночная темнота сменилась серыми сумерками, Автар беспокойно метался в своей постели на шелковых простынях. Он очень устал за эту долгую ночь, и масло в светильнике выгорело до самого донышка, но лишь сейчас ненадолго сумел забыться кратким и тревожным сном. Напрасно он просидел столько времени над свитками и книгами покойного Аскера Гледана. Ветхие от старости страницы, рассыпающиеся в прах под руками, ни на йоту не приблизили его к разгадкам тайн, которых слишком уж много накопилось за эти дни.
Где он все-таки ошибся? Почему Грозный Дух не ответил на его призыв? И почему воины Кастель-Тарса так легко отдали крепость врагу? Откуда взялся этот Маран, о котором теперь так много говорят в Мокерате? Кто он такой и зачем здесь? Что-то упорно не складывалось, и даже Запретные Книги ничуть не помогли.
Автар застонал и выбросил руку вперед, будто защищаясь от чего-то. Лицо его исказила гримаса, лоб покрылся крупными каплями пота. Ему снилась Сьенна, большой зал, где обычно занимались самые маленькие, не достигшие еще Первой ступени. Почему-то светлый, просторный зал, облицованный деревом, где всегда пахло воском и яблоками, на этот раз выглядел сумрачным и неуютным. Автар снова ощутил себя учеником-приготовишкой, маленьким, беспомощным и беззащитным.
Перед ним, скрестив руки на груди, стоял Аммий — самый первый его Наставник. Тот, что когда-то отобрал его из многих крестьянских ребятишек, играющих в пыли за околицей, разглядев на его челе знак Особой Судьбы, и за руку привел в Сьенну. Впервые за долгие годы Автар вспомнил себя ребенком, вспомнил, как рыдал горькими слезами, когда чужой человек уводил его прочь из отчего дома, и даже родители не смели вмешаться — с Судьбой не спорят!
Слезы быстро высохли — Аммий прекрасно умел находить общий язык с малышней, и совсем скоро Автар готов был раскрыв рот слушать обожаемого Наставника и выполнять все, что он прикажет. Оказалось, что Особая Судьба — это очень даже неплохо. По крайней мере, учить заклинания и разбирать целебные травы было куда интереснее, чем пасти гусей на общинном лугу, время от времени получая от старших хорошую трепку за излишнюю мечтательность и рассеянность, как это с ним нередко бывало.
Но сейчас широкое, добродушное лицо Наставника выглядело суровым, как будто он был сильно недоволен своим учеником. Автар точно знал, что справедливо, и вновь горько плакал, протягивая к нему закованные руки:
— Видишь, Наставник? У меня нет больше Силы!
Но нет милосердия во взгляде Наставника, напротив — он смотрит осуждающе, как на нерадивого школяра, прогулявшего урок. Он качает головой и говорит сурово:
— Нет больше Силы, говоришь? Но ведь разума и души у тебя никто не отнял.
— Что же мне делать?
Наставник не произносит ни слова более, только бросает перед ним какие-то разноцветные кусочки. Автар наклонился — и узнал частицы головоломки «стале» — любимой забавы малышей в Сьенне. В часы досуга Аммий любил рисовать забавные картинки на дощечках ясеневого дерева, но никому их не показывал.
— После, после узнаете! — говорил он, лукаво улыбаясь, потом распиливал свое творение на мелкие части и предлагал собрать снова. Автар навсегда запомнил это удивительное чувство, когда после долгих часов упорной работы из разноцветных кусочков дерева складываются замки, драконы, лики прекрасных принцесс и мудрецов древности, про которых они читали в книгах.
И сейчас кусочки головоломки — единственное яркое пятно в серо-сумрачном колорите зала. Он садится на полу, собирает их и старательно начинает складывать…»
Рядом на тумбочке зазвонил телефон. Чертыхнувшись про себя, Максим оторвался от компьютера и потянулся к трубке.
— Привет, Ромен Роллан! — услышал он рокочущий, жизнерадостный Лехин голос. — Как жизнь, как дела?
— Да ничего себе, потихоньку, — осторожно ответил Максим. Рассказывать Лехе о том, как его дела обстоят в действительности, совершенно не хотелось. Поэтому он предпочел сменить тему и спросил: — Сам-то как? И почему не на даче? Погода-то шепчет, и воскресенье сегодня.
