Когда под ноги ему метнулся маленький черный комочек, Максим чуть не наступил на него. Просто чудом успел вовремя остановиться. Жалобно повизгивая, крошечный щенок поставил передние лапки прямо ему на ботинок, поднял мордочку вверх и посмотрел на него так жалобно, что Максим не смог устоять. Повинуясь внезапному порыву, он быстро нагнулся, поднял щенка, сунул его за пазуху и зашагал дальше — прочь от этого места.
Наташа только головой покачала:
— Вот только собаки нам и не хватало.
Максим виновато потупился и вкратце рассказал историю найденыша.
— Ну ты пойми, Наташка, такое дело… Не на улицу же его теперь обратно выгонять!
Наташа смягчилась:
— Бедный! Ну ладно, пусть остается… Пока.
Ночью Максим вышел на кухню покурить и застал удивительную сцену. Чудом спасенный звереныш тыкался мордочкой в миску с молоком, а Наташа, присев на корточки, смотрела на него нежно и завороженно, как на чудо. Услышав шаги за спиной, она обернулась и строго сказала:
— Тихо, Максим, не топай так, напугаешь маленького!
Максиму стало смешно. Он присел рядом с сестрой и тихо спросил:
— Ну и как мы его назовем?
— Как, как… Малыш!
За год Малыш, будто в насмешку, вымахал в огромную, угольно-черную тварь, ростом и статью в немецкую овчарку. Нравом он отличался серьезным и строгим, тапочек не грыз и даже за сучками на улице не бегал. Максиму иногда казалось, что Малыш понимает каждое слово.
«Автар обернулся к востоку, туда, где вдалеке, на высоком холме еще виднелись толстые крепостные стены Мокерата. Неспокойна эта ночь в городе, ох неспокойна… Отсюда видно, как черный дым столбом поднимается вверх от самой высокой сторожевой башни. Колдун тяжело вздохнул. Впервые в жизни он так остро ощутил собственное бессилие. Можно спасти людей от чего угодно — от морового поветрия, проказы, даже от чумной язвы. Можно найти подземный родник, вывести полчища крыс и тараканов, указать места, где можно строить, а где — нет… Да много еще всякого он знал и умел! А вот сейчас — бежит как вор в ночи. Потому что никого нельзя спасти против воли, нельзя уберечь от себя самого.
Автар подбросил в потухающий костер пучок сухих стеблей полыни и ковыля и долго-долго еще сидел неподвижно, глядя в огонь».
Максим почувствовал, как слипаются глаза. Спать пора. В конце концов, мавр сделал свое дело — роман закончен… В общих чертах. А всякие мелкие огрехи можно и завтра устранить, на свежую голову. Он выключил компьютер и осторожно прикрыл крышку ноутбука. Все остальное — завтра.
Там, в соседней комнате, спит Верочка. Не разбудить бы. Он вошел, осторожно ступая, полюбовался, какая она красивая в лунном свете — пухлые губы полураскрыты, вьющиеся каштановые волосы разметались по подушке, и лицо такое нежное, почти детское…
Раздеваясь в темноте, Максим стянул футболку через голову, случайно задел хрустальные висюльки на люстре — и они мелодично зазвенели, как будто переговариваясь между собой. Черт! Все-таки разбудил. Длинные ресницы дрогнули, Верочка открыла глаза.
— Максим? Что-то ты долго сегодня. Иди ко мне, я так соскучилась, — сказала она тем особенным, мурлыкающим голосом, который всегда просто сводил его с ума.
Максим торопливо вжикнул «молнией» на джинсах, отбросил их в сторону и шагнул к ней. Верочкины теплые руки сплелись кольцом вокруг его шеи. Ее глаза в полумраке казались особенно большими и блестящими…
Но даже в тот сладкий миг, когда они двигались в едином ритме, будто превратившись в одно целое, Максим почувствовал, как по спине пробежал холодок, и сердце вдруг сжалось от страха.
Утром Максим проснулся поздно. Время уже подходило к одиннадцати. Верочка давно убежала на работу, оставив на кухне бутерброды, заботливо прикрытые полотняной салфеткой, и записку: «Ваша Белка прибежит пораньше. Ведите себя хорошо», а вместо подписи — отпечаток губной помады.
Максим бросил в кружку две ложки «Нескафе», залил кипятком и принялся глотать обжигающую жидкость, пытаясь сбросить остатки сна. Ну надо же — спал как бревно, прямо как провалился!
Зато выспался хорошо. От ночных страхов и беспричинной тревоги не осталось и следа. Да еще день такой яркий, сияющий — настоящий летний день. Эх, на природу бы куда-нибудь…
