Разжечь костер, было таким же сложным заданием, как и добыть себе еды. Спичек у него не было, зажигалки тоже. Славик никогда не курил и теперь сокрушался над этим, тщетно пытаясь разжечь огонь. Спустя десятки неудачных попыток, развести костер трением, он вновь задумался над проблемой. Обычная логика и методы здесь не работали. Нужно было обратиться за помощью к внутренним резервам своего организма. Он погрузился в себя, выискивая в бесчисленных потоках энергии, нужную нить. И вот перебирая их одна за одной, он наткнулся на линию, от которой веяло теплом. Не смыслящий практик аккуратно внедрился в нее, поняв, что выбирая глубину погружения в эту энергию, можно ее обуздать, подчинить, контролировать. Он плавно с ней соединился, переправляя ее бурлящие потоки в свое русло, и дал ей выход. Из пальцев метнулись рубиновые искры, и хворост с трутом загорелись, прорезавшись из-под своего шалаша, тоненьким дымком. Этот этап также был пройден, хотя измотал немало энергетических сил беглеца.
Теперь пришла пора заняться самым деликатным процессом. Выпотрошить и обесшкурить тушу. Он долго не решался разделывать добычу, но голод диктовал свои правила. Поэтому взяв себя в руки, он просто начал делать то, что должен был. Спустя еще час, когда тушка была сносно обжарена, он, было, собрался отведать ее диковинного вкуса, как из недр ночной чащи донеслось свирепое рычание, после которого у Славика застыла кровь в венах. Он, поздно спохватившись, схватил свою добычу и кинул мясо в кусты, бегом залезая на дерево. Из кустов раздалось мерзкое чавканье, а затем удовлетворенное рычание. Кусты зашевелились, и из них вышел ушасто-хвостатый зубастик, такой же который был зажарен им на костре. Зверь сонно взмахнул веками, довольно рыгнул, и убрался с его стоянки. А он голодный и уставший решил погрузиться в свое подсознание и попробовать изучить хитросплетения потоков.
* * *
Еще пару часов перед сном, Славик, обратив свое магическое зрение в окружающее пространство, копошился в энергетических линиях, пытаясь понять, за что они отвечают. Синий луч, входивший в кристалл на его груди, был мощным и крепким. Чувствовалось, что его источник совсем неподалеку, и поэтому напор достаточно мощный. Чтобы понять эту энергию, ему понадобилось некоторое время, но спустя пару попыток бережного внедрения в него, он понял, что энергия отвечает за жизненные силы, которые подпитывают его, как физически, так ментально.
Затем он разложил на волокна, зеленый поток, так же стремящийся, к кристаллу в груди. Он был гораздо сложнее и замысловатее. Эта нить, словно состояла из сложных геометрических фигур, оплетенных еще более хитрыми узорами, энергий разного рода и различных консистенций. Такая непонятная Славику вязь, мало что говорила сама за себя, и он решил отложить ее на потом, чтобы более подробно с ней поработать и разобраться в ее предназначении.
Третья линия — желтая, была на вид самая толстая, но и самая прозрачная. Ее очертания просвещались, и смешивались в узловатые сетки, в которых намешано было, вселенная знает что. Соединяясь с ним, Славик погружался в сокрушительную какофонию энергетических, ментальных, физических и информационных потоков. Там были намешаны звуки, образы-картинки, образы-видения, различные силы и метафизические связи. Этот гул стоял в голове, не давая ему шанса, хоть в чем-либо разобраться и понять суть этой энергии. Когда сил уже не оставалось бороться даже с сонливостью, он бросил свое занятие и лег спать, надеясь, что остальные его попытки будут более удачными.
Утро встретило чужака в этих землях, крепко спящего на ветвях кудрявого дерева и с осторожностью приласкало солнечными лучами, по морщащемуся, взбудораженному тревожными снами, лицу. Славик раскрыл веки и зажмурился на миг, от едких лучей. Еще через миг он вспомнил, где находиться и тревожно осмотрелся. Видимой или осязаемой (даже учитывая его новые ощущения) опасности он не обнаружил и поэтому принял решение немедленно отправиться в путь. Устраивать вчерашнюю гонку он был не в состоянии, потому что изголодавшийся организм, не мог его порадовать полнотой сил. Вчерашний неудачный ужин, и разочарование, мутным осадком оставшееся на стенках пустого желудка, в очередной раз доказали, что он не принадлежит этому месту. Но обдумав немного ситуацию, в которой он, по правде, никак не смог найти положительные стороны, он решил, хотя бы, не раскисать и не жаловаться. Эти вольности не придадут ему сил, а уверенности, которой и так осталось три капли на дне душевного равновесия, вовсе могут его уничтожить.
