– Ты как меня нашла? – спросил я.
– Видела, как ты в этот подъезд заходишь. Начала сверху. Повезло на четвёртой квартире. Зайти-то можно?
Я поколебался. С одной стороны, заполучить в гости такую красотку, как Лена, было приятно. С другой… вряд ли она пришла предложить встречаться.
– Заходи, – вздохнул я. – Чай будешь?
***
– Не ходил? – спросила она, макая чайный пакетик в кружке.
– Нет, конечно, – фыркнул я. – Смеёшься?
– А похоже?
– Нет.
Посмотрели друг другу в глаза. Удивительно, как сильно сближает такая вот херня. В том, что мы – друзья, я уже не сомневался. Как минимум, друзья. Но с той же уверенностью я ощущал и другое: никуда эта близость не приведёт. Там мы могли быть вместе, а здесь… В присутствии здесь Лены чувствовалось что-то в корне неправильное. Мне было неуютно, ей – тоже. И сумочка её лежала у неё на коленях. И сидела она на самом краешке табурета.
– Тоже не ходила, – сказала она, опустив взгляд в кружку. – Меня до сих пор трясёт… В первый раз думала – ну, чердак протёк немного, с кем не бывает.
– Угу, тоже так думал, – кивнул я.
Лена достала пакетик, отжала его при помощи ложечки и огляделась. Блюдечка под пакетики у меня на столе не было. Я обычно оставлял пакетик в чашке до самого конца, а потом выкидывал.
– Мы должны вернуться, – сказала Лена, бросив пакетик на клеёнку, которой был застелен стол.
Я вздрогнул:
– Чего?
– Того! Сам не чувствуешь?
– Нет. – Для пущей убедительности я покачал головой. – Нам, по-моему, чётко дали понять, что оттуда лучше держаться подальше.
– Ты там не проходишь даже?
– Нет, конечно!
– Ну и дурень. Я думала, до тебя тоже дошло. Виталий, вот, понял.
– Что понял-то? – поморщился я.
Лена отхлебнула чая, поморщилась и поставила кружку.
– Ему плевать, когда мы просто там ходим. Ему не нравится, когда мы бегаем.
– Чушь, – сказал я.
– Сам смотри. Ты тут сколько живёшь?
– Ну, лет пять, наверное.
– Вот, и я – год. Виталий родился тут вообще. И мы ни разу, ни разу не встретились! Никогда и нигде, кроме как на этом стадионе. Нас как будто кто-то свёл вместе там.
– Угу, свёл, а потом – выгнал, – кивнул я.
Лена помялась, явно собираясь сказать что-то глубоко личное. Наконец, выдавила:
– Было ведь хорошо, правда?
Я вспомнил тот день, когда Виталий фотографировал её. Вспомнил наше пари на батончики, беззлобные переругивания. Пожалуй, да. Сейчас всё это вспоминается, как какой-то потерянный рай. Что-то мы втроём находили друг в друге там, на этой беговой дорожке. Что-то, чего не могли найти нигде больше.
– Может быть, – сказал я нехотя. – Но я туда больше не вернусь. И тебе не советую, если жизнь дорога. Руки-то как?
Лена показала ладони. Неглубокие ранки почти затянулись.
– А я и не смогу туда пойти без тебя, – сказала она. – И без Виталия. Мы только вместе можем.
– Значит, я героически спасу вам обоим жизни, обходя эту проклятую школу по широкой дуге.
Лена помолчала, вертя кружку. Пить чай ей явно не хотелось.
– А почему ты вообще бегать начал? – спросила она снова грубоватым голосом. Как я понял, она всегда так говорила, когда разговор принимал задушевный характер. Пыталась таким образом выстроить защиту, что ли.
– Ну как тебе сказать… – протянул я. Мне тоже с трудом давались откровения.
– Ну как есть, так и скажи. Виталий, вон, похудеть мечтает. А ты? Вроде брюхо по земле не волочится.
– Спасибо, сочту за комплимент, – усмехнулся я. – Не знаю… Искал чего-то.
– Чего искал? – не отставала Лена.
– Покоя. Порядка. Не знаю, как объяснить.
Она молчала, сверля меня взглядом, и я, вздохнув, заговорил:
– Ну, вот я отучился. Работаю. День за днём одно и то же, делаю что-то для других, получаю за это деньги на жратву. Была у меня мечта – стать писателем. Заржёшь – прибью. – Я грозно посмотрел на Лену, но она даже не улыбнулась. – Интернет эту мечту прихлопнул. С одной стороны кто угодно может «стать», а с другой, нет никакой границы, которую пересечёшь – и всё, можно сказать, что мечта сбылась. Сажусь каждый вечер, пишу что-то. И всё как будто тоже в пустоту. Приходит иногда какая-то отдача, но это мизер просто. Взвалил на себя ещё один мешок с кирпичами, теперь два тащу: работа и мечта. Хотелось какого-то простого счастья, что ли. Делать что-то чисто для себя, наслаждаться этим. И чтоб оно меня ещё и не убивало при этом. То есть, бухло и наркотики – отсекаются. Книжку одну удачно прочитал, вдохновился… Кроссовки купил…
