ВИК УЖАСНО ВЫГЛЯДИТ. Рубашка в пятнах, волосы взлохмачены. Как будто две недели жил на улице. Похоже, он сдался.
– Зря ты за меня переживаешь, не надо, – говорит он. – Особенно после того, что я с Треем сделал. Странно, что копы не ищут меня, чтобы задержать за убийство.
– Вик, ты не убивал Трея. Это был… – Я хочу сказать ему правду о том, что Трей сам сыграл не последнюю роль в своей смерти, но не могу. – Это был несчастный случай. И я никуда не уйду, пока ты не пообещаешь вернуться в школу и в футбольную команду. Без тебя им не выиграть.
Он закрывает уши ладонями:
– Я не хочу говорить ни о школе, ни о Трее, ни о футболе.
– Но почему?
Он пожимает плечами.
Стараясь казаться настойчивой, я упираю руки в боки.
– Ты же не можешь всю жизнь прятаться здесь, отмахнувшись от всех тех, кто о тебе беспокоится.
– А почему бы и нет?
– Потому что это глупо. – Я опускаю взгляд на свои ноги, потому что не могу смотреть ему в лицо. – Трей не допустил бы этого.
– Да, Моника, но Трея больше нет. А тебе пора бы уже понять, что я глупый.
Он подходит к мастерской и отпирает дверь, без слов давая понять, что разговор окончен.
Я знаю, что отец Вика плохо к нему относится. Вик никогда не чувствовал себя нужным, отец обращает на него внимание, только когда хочет отчитать и когда вынужден играть на публику. Я знаю, что частично из-за этого Вик такой замкнутый, но я не допущу, чтобы это в сочетании со стрессом от потери Трея давило на него.
Я бросаюсь к нему:
– Варианты есть всегда. Ты не можешь просто взять и бросить школу и футбол.
– Могу, – говорит он. – Прошу тебя, не надо больше переживать за меня.
– Нет, Вик, тебе придется смириться с этим, потому что я не могу за тебя не переживать.
Протянув руку, я мягко касаюсь его кисти, но едва мои пальцы скользнули по его коже, он с силой втянул воздух и отдернул руку.
– Возвращайся во Фремонт, Моника, – говорит Вик.
– Я приехала, чтобы тебе помочь. Не отворачивайся от меня. – К моим глазам подступают слезы. Никто не знает про комок боли у меня внутри. Вик не знает правды о том, что на самом деле случилось на поле. Если мистер и миссис Мэттьюс решат сохранить эту информацию в тайне, то Вик может ее и не узнать.
В досаде он разводит руками:
– Езжай домой. Нечего тебе здесь делать.
Надо стоять на своем.
– Я уеду, только если ты согласишься вернуться в школу.
– Хорошо.
Я чуть расслабляюсь:
– Правда?
– Ну да, – говорит он. – Если ты прямо сейчас уедешь, я в понедельник вернусь в школу. Советую тебе сразу соглашаться, потому что иначе я просто сгребу тебя в охапку, взвалю на плечо и сделаю так, чтобы тебя здесь не было. У тебя просто не останется выбора. И для информации: закричи ты в этой дыре, никто не придет на помощь, всем плевать.
Прищурившись, я прикидываю, исполнит ли Вик эту угрозу.
– Ты этого не сделаешь.
Он коротко и цинично смеется:
– Хочешь проверить?
Глава тридцать первая
Виктор
СИДЯ В ПОНЕДЕЛЬНИК В ГОСТИНОЙ у Айзы, я делаю вид, что не думаю о Монике и о том, что соврал ей, когда пообещал сегодня прийти в школу. Утром, когда я проснулся, у меня и в самом деле мелькнула мысль принять душ и пойти в школу. Но только мелькнула. Все равно мне старшую школу не окончить – я столько пропустил и, наверное, уже не нагоню, так зачем тогда стараться?
И только я было собрался посмотреть телевизор, чтобы отвлечься от разных мыслей, копошащихся в моем никчемном мозгу, в комнату врывается Айза. На ней комбинезон на пару размеров больше, а вокруг такое же огромное облако эмоций – типичная latina. Черт, надо было запереть дверь. Типа, нет меня.
Я откидываюсь назад:
– Привет.
– Мне придется вмешаться. – Айза встает между мной и телевизором. – Надоело смотреть, как ты сидишь на заднице и ничего не делаешь.
– Последние несколько недель у меня были тяжелыми, – небрежно говорю я. – Хочется побыть одному.
– Очень сожалею, что ты потерял друга. Я прекрасно знаю, что такое терять людей, которые тебе дороги. Но там внизу я завалена работой, а ты будто пропал без вести. – Она указывает на мою одежду. – К тому же выглядишь отвратительно.
