Ну да. Этот поцелуй надолго сохранится в моей памяти. Выпрямляясь, она слегка морщится и прикладывает ладонь к пояснице.
– Что с тобой? – спрашиваю я.
Она мотает головой:
– Ничего.
Ага, так я и поверил. Я давно за ней наблюдаю и уже заметил, что иногда ее мучает боль. Моника пытается это скрывать, но на этот раз у нее не вышло.
– Я тебе не верю. Рассказывай.
– Да нормально все.
– У меня две сестры. Знаю, что, когда девчонка говорит «со мной все нормально», – это бред. Говори давай. – Протянув руку, я беру ее за запястье, чтобы она не ушла. – Рассказывай.
Моника о себе почти не рассказывает. Ей будто больше нравится говорить о других, а не о себе самой. Наши взгляды встречаются, мое сердце пропускает один удар. Я не могу отвести глаз. Словно Моника меня держит, не отпускает. Не знаю, ощущает ли она связь между нами, но я точно ее чувствую. И не могу отвести глаза, потому что не хочу ее нарушить.
Напряженное лицо Моники и ее изумрудные глаза завораживают.
– Я не могу, – тихо говорит она.
– Расскажи, Моника. Почему ты все время морщишься от боли?
Молчание. Она сглатывает, отворачивается. Она выглядит слабой, будто сдалась. Я не отпускаю ее. Глубоко внутри я знаю, что что-то не так.
– Ну ладно, у меня артрит, – наконец говорит Моника, пристально глядя на меня. – Сейчас воспаление обострилось, а падение с забора на футбольное поле и катание на американских горках тоже не пошли мне на пользу. Я не хочу об этом говорить. Забудь, что я сказала.
Артрит? Когда услышал, какой у нее диагноз, я сразу захотел прижать Монику к себе и прямо сейчас унять ее боль.
– Трей знает?
Моника гордо поднимает голову:
– Нет. И не смей ему рассказывать. Обещай, что не скажешь, – просит она дрожащим голосом.
– Почему?
– Потому что болезнь почти под контролем и я не хочу, чтобы ко мне относились как к какому-нибудь инвалиду. Особенно Трей. Черт, вот зачем я тебе рассказала? – Своими ярко-зелеными глазами она смотрит на мою руку на своем запястье. – Если станешь по-другому ко мне относиться, клянусь, я перестану с тобой разговаривать.
– Американские горки, – говорю я. – Наверное, тебе не надо было кататься.
– Знаю. Дура.
Моника качает головой и кладет свою руку на мою. Это интимный момент, и сердце у меня начинает стучать еще быстрее.
– Слушай, Вик, я не хочу просто так сдаваться и потому заставляю свой организм работать на пределе возможностей. Разум против материи, так сказать. Я должна победить и этой победы добьюсь.
– Победить что? – Из коридора доносится знакомый голос.
Я оборачиваюсь: моя бывшая стоит в дверях и, удивленно выгнув бровь, смотрит на нас с Моникой. Я сижу на кровати и держу Монику Фокс за руку, а рука Моники лежит на моей. Вот черт!
Я отдергиваю руку.
– Привет, Вик, – говорит Кэссиди, чуть наклонив голову.
Раньше она так наклоняла голову, когда хотела отчитать меня за то, что я что-то сделал не так. А Кэссиди считала, что я все всегда делал не так.
Моника отходит от меня на два шага, осознав, что со стороны все выглядит подозрительно.
– Привет, Кэссиди.
– Привет, – говорю я, делая вид, что все в полном порядке. – Что ты тут делаешь?
– Позвонила Дани и попросила отвезти ее в торговый центр за платьем на бал выпускников. – Кэссиди слегка прищуривается. – Вот я и решила перед отъездом подняться и поздороваться. Разумеется, я не знала, что ты не один.
– Я уже ухожу, – говорит Моника, хватая сумочку со стула у окна. – До скорого, – говорит она мне, потом прощается с Кэссиди и выскальзывает из комнаты.
Кэссиди провожает Монику долгим взглядом.
– Что это было? Ты что, трахаешься с девушкой своего лучшего друга?
– Не говори ерунды.
– Я видела, как вы держались за руки.
Я закатываю глаза и поднимаюсь.
– Кэсс, мы не держались за руки. Я взял Монику за руку в порядке эксперимента для урока социологии.
Мне приходится врать. Если Кэссиди узнает правду, мне придется многое объяснять.
У меня большие проблемы: Кэссиди не умеет держать рот на замке. Если она решила, что я развлекался с Моникой, то скоро так же будет думать вся школа. Черт, да Кэсс, наверное, и в интернете об этом растреплет.
Кэссиди, которая раньше несправедливо обвиняла меня в изменах и постоянно ныла о том, что я недостаточно хороший парень, глубоко вздыхает и говорит:
