От ужаса у меня перехватывает дыхание. Это определенно не мой парень, Трей. Вместо него сидит Мэттью Бонк из школы соперников, от одной мысли о нем у меня мурашки по коже. Кажется, за ним числится рекордное число тачдаунов среди старших школ во всем Иллинойсе, но этот факт лишь подпитывает его безразмерное самомнение. Кроме того, он дружит с Зарой.
– Привет, малышка! – Бонк сильно растягивает слова, взгляд его крошечных глазок, скользнув по мне, останавливается на декольте.
Фу!
Отдернув руку и обтерев ее о шорты, я бросаю быстрый взгляд назад. Где же Трей? Наконец увидев его, я не могу поверить своим глазам. Он все еще стоит в очереди, прижимая к уху телефон. Сердито глянув на Бонка, Трей переводит виноватый взгляд на меня, но мне от этого не легче, потому что аттракцион приходит в движение.
Какого х…
Я в первом ряду американских горок, они медленно ползут все выше и выше по жуткому треку, это просто пытка. Впрочем, я тут не одна. Рядом со мной сидит самый выдающийся кретин из всех кретинов, когда-либо ходивших по этой земле.
Я говорю самой себе не смотреть на Бонка, но все равно смотрю. И глаза у меня лезут на лоб: Бонк закурил косячок! Сделав долгую, глубокую затяжку, Мэттью протягивает косяк мне:
– Хочешь?
– Ты серьезно? Нет! Затуши его, кретин.
Бонк, смеясь, затягивается снова.
– А то расслабилась бы и отвлеклась от своего парня-размазни.
– Спасибо, мне и так хорошо. А мой парень запросто поставит тебя на место. – Я начинаю читать про себя «Аве Мария».
Я в ловушке, как зверь в клетке. Карусель уже не остановишь. И я умру не рядом с кем-нибудь, а рядом с Мэттью Бонком. А вдруг косяк выпадет у него из руки и обожжет мне колени или лицо? Если я и выживу, то навсегда останется след от ожога марихуаной.
Я еще крепче зажмуриваюсь и сжимаюсь всем телом – как утром, когда встаю с постели. Когда же закончится эта адская поездка? От Бонка разит травой и его громадным самомнением. Я не знаю, много мы уже проехали или нет и сколько времени нам осталось ехать.
Я просто молюсь, чтобы все это закончилось поскорее. Вдруг я будто в свободном падении лечу навстречу смерти, потом меня бросает из стороны в сторону… и опять бросает… и это уже не говоря о пепле марихуаны, летящем мне в лицо.
Я. Сейчас. Умру.
Бонк хохочет и несколько раз говорит «ух ты», но мне от этого лучше не становится. Суставы слишком напряжены, чтобы болеть, но то ли еще будет.
Я знаю, такие аттракционы рассчитаны не больше чем на шестьдесят секунд, но эта поездка кажется нескончаемой. Или, может, я просто уже под кайфом от дыма, который выдыхает Бонк, и потеряла счет времени. Страх заглушил все остальные ощущения. С каждым резким спуском или поворотом у меня внутри все неприятно переворачивается.
Наконец мы замедляем ход. Сейчас все закончится или нас дурят?
Я выдыхаю и открываю глаза: мы остановились.
– Это было круто! – говорит Бонк и поворачивается ко мне. – Научись расслабляться, а то так и останешься холодной жесткой сучкой, – продолжает он, вылезая. – Увидимся на балу выпускников.
– Что-что?
– Я иду на ваш бал с Дани Салазар. – Бонк мне подмигивает. – Представляешь, как классно: девчонка приглашает заклятого врага своего собственного брата – парня из школы-соперника. Круто!
Планка поднимается. Вот она, свобода. С трудом вылезаю, потому что тело не слушается, и нахожу Трея. Он ждет, прислонившись к перилам. Все еще на телефоне. Бонк проходит мимо, но Трей даже не замечает.
Невероятно!
Я тоже прохожу мимо моего парня, стараясь ничем не выдать, что мое тело сейчас не в восторге от моего поведения. Обычно мы с Треем почти никогда не ссоримся и не спорим, потому что давно решили для себя: в наших отношениях не место дерьму и кризисам. Так что сейчас я ступила на незнакомую мне территорию. Даже не знаю, что говорить, поэтому молчу.
– Моника, подожди! – окликает меня Трей.
Я продолжаю идти. Но что, если Трей говорил не с Зарой? Что, если его мама попала в аварию или у папы случился сердечный приступ? Что, если сестру снова отправили на реабилитацию? Черт, не хочу быть холодной жесткой сучкой.
Я останавливаюсь и поворачиваюсь к Трею:
