Бедствующая земля - страница 11
Сельское хозяйство, особенно в прошлом, играло роль экономического «амортизатора». Вытесненные фермерские семьи в течение некоторого времени еще могли оставаться в сельских районах, правда, влача жалкое существование, так как земля их кое-как кормила. Но по мере ускорения процессов, вызывающих вытеснение, они скопляются в так называемых «бедствующих сельских районах» и в конце концов снимаются с места, ища выхода в миграции. Трудно точно определить размер сельской безработицы или частичной занятости. Имеется тенденция рассматривать увеличение нищеты и бедствия в сельских районах как обострение сельскохозяйственной проблемы, в то время как в действительности обострилась лишь проблема сельской безработицы. В нашем представлении обеспеченность работой не отождествляется с наличием земельного участка. Ведь, например, вытесненная фермерская семья может поселиться в заброшенной лачуге и кое-как поддерживать свое существование небольшим количеством выращиваемых ею овощей. Но по существу такая семья является безработной, вне зависимости от того, обращается ли она за получением пособия, или нет.
В период с 1929 по 1934 г. около 2 млн. фермеров испытывали такую нужду, что были вынуждены искать работу на стороне (будучи лишь частично заняты у себя на ферме). В 1934 г. из четырех таких фермеров по меньшей мере три были заняты неземледельческой работой. С 1930 по 1937 г. 3,5 млн. сельских семей, т. е. более одной из каждых четырех семей, живущих на фермах и в сельских местностях, получали пособие от государственных или частных организаций[13]. Несмотря на это, мы до сих пор считаем сельскую безработицу гораздо менее острой, чем безработицу в городе. На самом же деле сельская безработица представляет собой теперь даже более серьезную проблему, понимание которой, однако, затемняется изоляцией и разбросанностью ферм, вкоренившимся веками в наше сознание сентиментальным представлением о «фермерстве, как о способе жизни» и тем фактом, что даже вытесненный фермер может выращивать немного овощей и откармливать поросенка. Поэтому последствия технологического вытеснения в сельском хозяйстве бросаются нам в глаза лишь тогда, когда фермерские семьи, решившись на крайний шаг, выходят на дорогу и становятся мигрантами. Лишь тогда вскрывается перед нами весь ужас их нищеты. Но пока сельские семьи остаются скрытыми в отдаленных бедствующих районах, на них не обращают внимания, несмотря на наличие многочисленных статистических данных, свидетельствующих об их бедственном положении. Даже когда они становятся мигрантами, принято не замечать их мучений. Это ведь просто беженцы. Они, как тени, скользят по земле, но не организуют бурных демонстраций в городах и не протестуют перед зданием конгресса.
Только благодаря все возрастающему значению самой сельскохозяйственной миграции мы стали постепенно осознавать, что в сельском хозяйстве происходит революция. И в данном случае процесс познавания развивался медленно и шел окольными путями. «Миграция, — как указал д-р Картер Гудрич, — остается не замеченной случайным наблюдателем». Когда основной массой наших мигрантов были только мужчины, они по временам привлекали к себе внимание: например, бросалось в глаза, когда тысячи людей вылезали из товарных вагонов на Среднем Западе, чтобы принять участие в сборе урожая пшеницы; когда они в городах выстраивались зимой в длинные очереди за получением бесплатной тарелки супа; наконец, когда в 1914 г. в Калифорнии они направились в Сакраменто в составе возглавляемой Келли армии безработных. В моменты острого кризиса мигрант становился зловещим символом. Тени мигрантов сливались вместе, образуя грозные тучи. Однако тучи как-то всегда рассеивались, и мы снова забывали об этих тенеподобных существах, которые кочуют по дорогам, спят в лесу, летом странствуют в набитых доотказа товарных вагонах, а зимой валяются в мрачных ночлежных домах.
