— Подожди, сестренка…
— Я его люблю! Я не знаю, как это вылечить! Я не могу его видеть! Почему меня все время выносит к нему?!
— Эмили…
— Еще сегодня я собиралась найти другого! А свернула именно в этот бар! Представляешь?!
— Ты можешь мне объяснить…
Но она ничего не могла объяснить, она могла только плакать, отчаянно и неудержимо, потому что так было всегда, если встреча с Ричем не затягивалась на две недели.
— Я знаю, — ныла она. — Мне надо его убить. Мишель, это единственный выход!
— А потом мумифицировать и поставить в шкаф. Ты можешь наконец…
— Ты еще шутишь! — заголосила Эмили, вскочив с мраморного бордюра и снова спугнув голубей. — Но что мне делать? Как? Он преследует меня! И даже не он, а эта проклятая судьба! Понимаешь?
— Нет.
— Ничего ты не понимаешь! Никто мне не может помочь! Это просто… Кругом одни враги!
— Кто?
— Тетя стерва! Сандра предательница! Джонни встречается сразу с двумя близнецами! У Флетчера любовница! Дурдом!
Мишель молчала.
— Эй! Ты слышишь?
— Слышу.
— И что?
— Это я должна у тебя спросить что. — Мишель явно начала злиться. — Слушай, Эми, а Джонни-то тут при чем?
— То, что он встречается…
— Это его личная жизнь и мистера Флетчера, кстати, тоже. Я имею в виду любовницу.
— Но как ты не понимаешь?! Я ехала от матери, чтобы обрести покой и уют. Чтобы обрести семью, потому что у нас…
— Я знаю, — оборвала ее Мишель. — Не надо подробностей.
— Ну вот. И в первый вечер мне показалось, что все так и есть. Что меня любят и ценят. И что я теперь смогу жить без вечного маминого давления. И что смогу начать самостоятельную жизнь.
— А оказалось, что не сможешь?
Эмили открыла рот, чтобы ответить что-нибудь резкое, и осеклась. Жить-то ей никто не мешает. Как-то она сразу об этом не подумала?
— Слушай, ты, по-моему, просто привыкла жить под чьим-то началом. И теперь, когда впервые до тебя никому нет дела, вместо того чтобы радоваться свободе, сидишь и рыдаешь, что все предатели. Думаю, что, если бы тебя продолжали опекать, как в первый вечер, ты тоже стала бы жаловаться. Но уже на то, что, вырвавшись из-под материнского крыла, попала под тетушкино. Так?
— Так. И в то же время не так!
— Что не так? Эми, мне это надоело. Бери пример с меня. Я сразу поняла, что мать нас в порошок сотрет, и спокойненько уехала подальше.
— Вот и я уехала.
— Долго ты на это решалась, сестричка.
— Иден не пускала. Хорошо, что сейчас… Спасибо лотерее, это был железный повод.
— Да, для матери деньги всегда были железным поводом, — сквозь зубы процедила Мишель. — Вот лотерея, кстати, и есть судьба. А то, что тебе всюду попадается Ричард, просто совпадение.
— Ничего себе совпадение! — сразу всхлипнула Эмили, вспомнив, что надо плакать. — Он мне всю душу вымотал.
— Ну, душу ты, положим, сама себе вымотала. Но дело не в этом. Эмили…
— Нет! Это он!
— Эмили, хватит орать. У меня от тебя голова болит. Я хотела спросить: неужели у тебя на примете больше нет ни одного мужчины? Ты же вроде никогда не жаловалась на недостаток мужского внимания.
— Не жаловалась. Но на примете все равно никого нет.
— Просто, по-моему, тебе банально надо отвлечься. Если из головы никак не идет один, надо найти другого. Чаще всего помогает.
— Чаще всего? Значит, не всегда?
— Эмили! Иди ты знаешь куда? К своим шаманам! А я ничем не могу тебе помочь! Все, у меня нет времени вытирать тебе крокодиловы слезы!
— Ну подожди, не обижайся. — Эмили вздохнула. — Расскажи хотя бы, как вы там.
Так было всегда: сначала они обсуждали проблемы младшей сестры, а потом Мишель кратко делилась новостями.
— Нормально. У Дэнни режутся зубки. Нам очень весело, особенно по ночам. Я уже не помню, когда последний раз спала. Позавчера на студии вручили очередной сценарий. Я им — про зубы, а они мне — про сроки съемок. А тут еще ты со своим сумасшедшим домом.
— Ой, Мишель! — Эмили мгновенно забыла Рича и рассмеялась. — Слушай, я тут такое недавно устроила!
— Что? — недовольно переспросила сестра. Она не любила, когда ее перебивают.
— Я сказала одному человеку, что я — это ты. Наврала ему с три короба, что снимаюсь в фильмах, живу в Канаде (правда, я сказала, что снимаюсь в Голливуде), что меня зовут Мишель, мне тридцать лет… В общем, все про тебя. Ну, кроме мужа и ребенка, конечно.
