Но пришел день, когда нужда в гидроэнергии отпала. Водяные колеса стали шуметь все тише и наконец умолкли совсем. Тогда-то здесь и завелись привидения: по ночам в окнах заброшенных мельниц и общежитий скользили призрачные тени, и ветер разносил их шепот над обмелевшими каналами среди голых полей.
И склады, и мельницы, и библиотеки с церквями – все опустело, и лишь изредка громыхала мимо безлюдных зданий запряженная лошадью телега. Потом вместо телег по улицам Мертона стали время от времени проезжать «фордики», а их, в свою очередь, сменили автомобили с хвостовыми плавниками. Вот уже добрую сотню лет губернаторы и сенаторы обещали возродить городок, но дома вблизи мельничного района, еще не покинутые жителями, постепенно хирели, а школы, возведенные государством по новейшим проектам, стояли серые и угрюмые.
А привидения, населившие город, беззвучно посмеивались.
Но вскоре здесь начали появляться те, кто был знаком с привидениями не понаслышке. Они прибывали из мест с названиями, странными для американского уха: Пномпень, Кампонгтям, Баттамбанг, Сиемреап. Они не привозили с собой почти ничего и с изумлением находили в Мертоне то, что, казалось, навсегда потеряли в круговерти войны, – надежду. А обретя надежду, они принялись строить. Вскоре на улицах стало чисто и в разбитых окнах складов засверкали новые стекла. У старых общежитий развернулись рынки, где торговали овощами, никогда раньше не произраставшими на новоанглийских землях. В ресторанах подавали блюда, которых Массачусетс еще не пробовал, и вечерами их ароматы разливались по улицам, сплетаясь с текущей из домов непривычной музыкой, а дети на прохладных верандах играли и перекрикивались на непонятном языке.
Испуганные привидения сбежали, а приезжие, выйдя прогуляться под ночным небом, глядели на странные звезды и думали, что, хотя судьба забросила их далеко и они всегда будут вспоминать Камбоджу как свою родину, это новое место совсем неплохо.
С дверей старых мельниц сбили замки, пыльные комнаты вычистили и переоборудовали, и в них открылись новые предприятия: рестораны, фотоателье и магазины, где продавали все необходимое, от продуктов и одежды до хозтоваров. Приезжие плотники трудились не покладая рук, от них не отставали слесари, электрики и штукатуры. Семья Чуанов заняла первый этаж бывшего пансиона под фирму «Мертонские строительные работы», и отец с сыновьями принялись сооружать прочные ограды, камины и роскошные патио по всей округе от Марблхеда на востоке до Амхерста на западе. Как-то летом они две недели ремонтировали шиферную крышу дома Смитов в Блайтбери-на-море, то и дело возвращаясь взглядом к волнам диковинного моря, которого никогда прежде не видели.
Жители Блайтбери-на-море поговаривали, что в Мертоне есть улицы, по которым можно проехать из конца в конец и даже не догадаться, что ты в Массачусетсе. Вывески-то у них сплошь на кхмерском! Что ж, пожалуй, для коренных мертонцев оно и неплохо: городу ведь надо с кого-то собирать налоги. Но каково это, когда все твои соседи говорят на таком тарабарском языке! А их ужасная еда! А эти аляповатые храмы!
Иногда члены команды школы Лонгфелло по регби приезжали в Мертон – обычно это случалось поздней субботней ночью.
Они медленно катили по улицам, опустив стекла и включив магнитолы на полную громкость. Они вопили и освистывали чужие запахи, одежду и музыкальные ритмы – а заодно и людей, идущих по тротуарам мимо восстановленных мельниц. И слова, которыми они осыпали этих прохожих, были такими же англосаксонскими, как их имена. Это здорово, говорил Франклин Луизе и Генри. Видели бы вы, как они драпают!
А когда глаза Луизы говорили Франклину, что она не понимает, почему это здорово, Франклин напоминал ей, что эти люди в Мертоне – непрошеные гости.
А когда глаза Генри говорили Франклину, что он не понимает, почему это здорово, Франклин напоминал ему то, о чем он уже знал: что Генри не настоящий мужик.
Высадив Санборна, Генри и его мать поехали дальше. Небо над ними изменилось – о чем Генри не стал сообщать матери, потому что все ее мысли были заняты Франклином и она бы его просто не услышала. С самого утра солнце закрывали толстые облака, но теперь крепкий ветер в вышине подхватил их под пушистое брюхо и быстро уволок в глубь материка, хотя, выйдя из машины, Генри не почувствовал даже слабого ветерка.
