Подпорная стенка превратила переулок позади клиники в тупик. Кто-то сообразил: прекрасный тихий уголок. Выставил сюда пять складных стульев, пластиковый, испачканный сажей стол. Здесь Джона перекусывает — либо с приятелями-студентами, нынче вот один.
— Видел бы ты своими глазами это послание, сынок. Невероятно-на-хрен-не. Пребывая, как и мой клиент, в уверенности, что наши действия были и остаются вполне оправданными… бла-бла-бла… настаивая бла-бла Рэймонд Инигес был бла-бла под бла-бла-блааааа жирный шрифт, однако, запятая. Однако. Продолжающиеся попытки осуществить… бла-бла… кавычки открыть источником напрасного горя и треволнений для переживших это несчастье членов семейства Инигес кавычки закрыть. «Переживших несчастье» — господи помилуй, словно ты саранча, пожравшая их урожай. Этот парень прям искусник, на хрен, его бы писульки в музей. Дайте ему мегафон. «Горя и треволнений»? Они отказались от дела, потому что заведомо проиграли. Единственный источник их треволнений — никчемный адвокатишка. — Белзер фыркнул. — Я эту бумажку обрамлю и повешу. Парень на зависть владеет пером. Сумел между строк намекнуть, что, по его мнению, они бы выиграли, но он опасается, что присяжные могли бы проявить предвзятость. Вот так оборот. Опасается, что могли бы. Придурок. В детстве его небось задразнили. Но оставим это.
— Я…
— Добавь радости в голос.
— Я удивлен.
— Чему удивляться-то? Я тебе говорил: они прогнутся, никуда не денутся. Возвращайся к работе. Спасай жизни. А как то дело? Ей предъявили обвинение?
— Нет, — сказал Джона. — Пока нет.
— И не предъявят. Помяни мое слово. Все образуется. Родителям привет передавай.
Джона отключил телефон. Аппетит пропал. Он швырнул сэндвич в урну и поплелся обратно в клинику.
Много, много времени спустя он получит бандероль с обратным адресом Бронкса. Внутри диск. Джона сунет диск в ноутбук, ноутбук уложит себе на колени, почувствует, как вращается CD в приводе. Сквозь наушники просочится знакомая мелодия, озорная гитара, нежный контрабас сольются воедино. Знакомое соло, восходящее, уходящее.
Джона запишет песню в свой MP3, добавит к списку мелодий, под которые он бегает. Не самый подходящий мотив — слишком медленный, — но пока что Джона оставит его в MP3, хотя бы на денек, не помешает подумать обо всем этом еще один день.
В тот день он побежит на север, мимо домов, в одном из которых живет ДеШона. Он часто бегает там. Сворачивает на тропу, ведущую к детской площадке с качелями, хотя ни разу еще не встретил там девочку. Быть может, никогда не встретит. Или он ее увидит, а она не повернет головы. Или заметит его, но не узнает, узнает, но не помашет в ответ рукой. Горько ему придется, если так. Но ведь может быть и по-другому: улыбнется и помашет. Стоит пробежаться в ту сторону, на авось.
Как всегда, я безмерно обязан тем, чей профессиональный совет помог мне хоть отчасти скрыть мое глубочайшее невежество. Должно быть, я наделал немало ошибок, но ошибки размножились бы вдесятеро, если бы не Майкл Розен, Майкл Стрэпп, доктор Дэниел Штайн, Эхуд Уолдокс, Стивен Провайн, доктор Майкл Зайдер, Фил Фигера, Фрэнк Скрелья, рабби Джон Киф, доктор Бенджамин Галпер, доктор Роберт Адлер, доктор Гэти Рагован, доктор Дерек Полонски и доктор Александр Штайн. Спасибо также Дебби Бриндли из закрытого ныне прекрасного кафе «Репаст».
Пять человек я назову особо: они пожертвовали ради меня своим временем и позволили мне беззастенчиво заимствовать их сюжеты. По юридическим вопросам я консультировался с господами Беном Мантеллом и Уэсом Ши. По медицинским — с доктором Джоном Кесслером, доктором Эли Даймондом и доктором Еленой Резник.
Спасибо моему замечательному агенту Лайзе Доусон и моему великолепному редактору Кристине Пепе, которая умно и оптимистично направляла меня к заключительной строчке. А потом — и в киоски.
Спасибо Эми Броуси и Ив Адлер.
Спасибо братьям-сестрам и бабушкам-дедушкам.
Спасибо вам, Эма, Абба, мама и папа.
Главная моя вдохновительница и поддержка, как всегда, — моя прекрасная жена, докторша моя.
