– Офицер, я уверен, что они наркоманы. Нажрались какой-то дряни и напали на Розали.
– По ним этого не скажешь, – покосившись на задержанных, ответил капрал.
– Ну, это зависит от того, как на это взглянуть.
Квин незаметно сунул в руку капралу сто реалов, и полицейский, даже не моргнув, спрятал ассигнацию в карман. Затем вызвал по рации машину с медицинским экспертом.
Пока ждали медицинского эксперта, капрал при помощи рабочего блокнота распечатал показания Розали и Квина. Когда машинка выплюнула два протокола, капрал попросил потерпевших расписаться в них.
Никакие претензии и протесты Джима и Тони в эти документы не попали. Мало того, капрал посоветовал им заткнуться, чтобы у него не было повода пройтись по их спинам резиновой дубинкой.
После этого задержанных отвели к полицейской машине, и как раз в этот момент подъехал автомобиль медицинского эксперта. Видимо, врач провел эту ночь вне дома, поскольку выбрался из машины с большим трудом.
– О, это ты, Уилл? – удивился он, в упор уставившись на полицейского капрала.
– Я, доктор Брюс. А кто же еще?
– Уилл… – выдохнул доктор и обессиленно привалился к автомобилю. – У тебя есть что-нибудь выпить?
– Док, вообще-то мы вас по делу вызывали.
– Да?.. – Доктор Брюс вздохнул. – Ну что за задница. Почему так всегда – вечером хорошо, а наутро… Брр… Чего делать-то нужно?
– Зафиксировать наркотическое опьянение.
– Ну это… У кого?
– А вот у этих двух молодцов. Они хотели трах… э-э… вступить в половую связь с мисс Мартинес.
Доктор Брюс скользнул по Розалии мутным взглядом.
– Нужно – значит зафиксируем…
– Да чего нас фиксировать, мы совершенно трезвые! Можете проверять чем хотите! – крикнул Джим и забился в руках державшего его полицейского.
– Ладно, расставим все точки по углам, – сказал доктор и достал из нагрудного кармана какой-то приборчик. Квин тут же ухитрился сунуть ему в руку еще сто реалов. Доктор удивленно посмотрел на деньги, пожал плечами и убрал их в карман. Потом махнул рукой и сказал: – Давай, Уилл, где я должен расписаться… Я и так вижу, что они наркоманы. Можно смело сказать, что у них наркотическое опьянение четвертой степени. Немудрено, что они напали на этого мужчину.
– На женщину, – поправил капрал и быстро подал доктору чистый бланк, в котором тот поставил свои подписи. Полицейскому оставалось только вписать туда имена. Причем какие угодно.
Сделав, что от него требовалось, доктор с трудом погрузился в свою машину и, сказавшись больным, отправился домой. После его отъезда Джима и Тони засунули в задний, отгороженный решеткой отсек мини-вэна и только там наконец сняли наручники. Сами полицейские расселись в передней части, и машина поехала в полицейское отделение.
– Да, парни, пострадавшая – девка что надо, – заметил один из полицейских. – Даже жалко, что вы ничего не успели…
– Такие сучки сами напрашиваются, – заметил другой полицейский, который сидел за рулем.
– Да мы не виноваты! – снова повторил Джим. Он все еще надеялся, что это какое-то недоразумение. – Просто у нее на нас обида еще со школы.
– Со школы? – переспросил капрал и покачал головой. – И о чем только сейчас школьники думают? Неужели только о сексе? В наше время порядки были строже.
– Да, Уилл, – поддержал капрала коллега. – Строже были порядки.
– Она уродина! Она никому не нужна!.. – в отчаянии стал кричать Тони.
– Тут ты не прав, парень. Она, может, и не слишком умна, но впечатление производит.
Джим хотел что-то добавить, однако понял, что это не поможет. Полицейские охотно поддерживали с задержанными разговор, однако эти двое были для них уже списанным материалом.
В подтверждение этой догадки капрал произнес:
– Дело ясное, парни, попытка к изнасилованию, да еще с отягчающими обстоятельствами – при наркотическом опьянении… Лет по семь получите. На меньшее и не надейтесь. Сегодня вторник, значит, еще до пятницы наденете полосатую робу.
– Да, от сумы и тюрьмы не зарекайся, – произнес полицейский, который управлял мини-вэном.
Это окончательно добило приятелей. Тони обхватил руками голову и уставился в пол, а Джим попытался отвлечься, глядя в маленькое окошко, однако безмятежный вид улиц только приводил его в отчаяние, и на глаза наворачивались слезы.
