Бронированный конь под всадником недовольно фыркнул и топнул левым передним копытом. Что-то сдавленно вякнуло. Под лиственным ковром судорожно зашебуршилась неведомая зверушка, дернувшись пару раз и затихнув навсегда.
И вновь рыцарь погрузился в дрему. Медленно брел конь вперед. Прочие встретившиеся им на пути монстры пугливо уступали дорогу грозному всаднику – круто свернула и ушла прочь кабанья семья, возглавляемая седошерстым клыкастым кабаном, поспешно умчались три эльфа лучника, облаченные в лохматую неприметную одежду лесовиков, закопались в листья несколько оборванных разбойников и затихли словно пугливые мыши.
Путь всадника был извилист и долог. Он вел по таким глухим заповедным местам, где не было власти у магии переноса. Сюда было можно попасть только своим ходом, преодолевая опасности, блуждая, обходя толстенные тела упавших деревьев гигантов, пересекая наполненные темной и неприятной на вид стылой водой речушки, проходя засыпанными листвой оврагами, где каждая пядь была населена ядовитыми насекомыми и змеями. Лианы заплели паутиной проходы между деревьями, а поверх них сплели свои тенета волосатые четырехлапые пауки глоуры-птицееды, проклятьем разгневанного светлого божества лишенные четырех задних лап. Теперь их раздутые животы волочились с шелестом по листве, напоминая своим видом раздутые до невозможности бурдюки. Забираясь с огромным трудом на деревья, глоуры закрепляли паутинные плети, а затем оставшимися лапами принимались с ожесточением расчесывать свои раздутые животы, сдирая с них жгучие волоски и пуская их по гуляющему между деревьями ветру. Пауки делали это одновременно, всем гнездом и воздух в этой области Темного Края наполнялся летящей по ветру обжигающей ядовитой смертью – прикосновение к волоску грозило немедленным параличом и смертью. А волосков тысячи… они будто тычинки черного отравленного одуванчика летят по воздуху….
Бронированный всадник даже не поднял головы, когда медленно проехал под сидящими на нижних ветвях глоурами, поблескивающими красными мерзкими глазками. А те поспешно уползли подальше, волоча за собой раздутые и мерзко булькающие бурдюки животов. Высокий жеребец шагал с хрустом – его окованные сталью копыта дробили под листвой многочисленные кости жертв глоуров, забредших сюда случайно и оставшихся здесь навсегда.
Миновав еще одно упавшее дерево, рыцарь потянулся со скрежетом брони и повел шеей, стряхивая с себя сон. Вот оно…
На том месте, где когда-то росло исполинское дерево, остался лишь пень – причем с идеально ровной верхней поверхностью. Отлично сделанный срез, словно немыслимо толстое дерево срезали ножом так же легко и просто, как грибник срезает сыроежку или белый гриб. Если забраться на возвышающийся над землей на пять метров пень, можно увидеть ровную площадку шагов сорок в поперечнике. Прямо посреди древнего пня высилась башня возведенная из обычного на вид серого камня. Высокая и тонкая, она переходила в шпиль поднимающийся еще выше – его верхушка терялась в сумраке среди свисающих вниз десятков лиан.
Здесь рыцарь остановил коня и, ласково потрепав его по забранной железом шее, тяжело спрыгнул на землю, раздавив пару черепов из сотен валяющихся там и сям вокруг пня. С треском коры в огромном обрубке дерева открылись две горизонтальные щели, полыхнувшие тускло зеленым светом. Послышался сиплое ворчание, вокруг вздрогнула земля, показались из листвы толстенные корни облепленные комьями земли.
- Затихни, мерзость! – глухо велел Фагнир и древесное чудовище послушно затихло, хотя превосходило рыцаря в размерах в десятки раз. Вновь сомкнулись щели его глаз, потухло грозное свечение.
Пошарив в седельных сумках, воин извлек наружу три большие клетки со змеями, яростно зашипевшими на своего пленителя. Змеи необычные, разноцветные, среди них не увидишь одинаковую, а знаток тут же заметил бы, что они собраны со всех уголков мира Вальдиры. Из другой сумки появилась на свет связка заполненных жидкостями аптекарских бутылочек. А еще тарелка с пятью большими булочками щедро обсыпанными сахарной крошкой. По угрюмому лесу поплыл запах недавно испеченной сладкой сдобы…
