Следователь задумался: что могут означать эти строки? Еще одно указание? Намек на причину убийств или личность убийцы? Попытка оправдаться или обвинить кого-то?
Уверенным можно было лишь в одном: листок подбросил Крысолов. Только он мог заранее распечатать цитату из Шекспира, потому что едва ли кто-нибудь прихватил с собой в дорогу принтер.
Смирнов достал мобильник и набрал номер Павлова.
— Привет, — сказал он, когда тот ответил.
— Здорово. Как отчалили? Еще никого не убили?
— Глупая шутка.
— Прости, — извинился опер. — Письмецо мое получил?
— Да, но еще не читал.
— Ничего особо интересного. Зацепиться, на мой взгляд, не за что.
— Учту. Что насчет алиби любителей Голема?
— Читателей-то? Все нормально. В смысле, никто из них не мог совершить эти убийства. Да и никаких связей с лабораторией НИИ они не имели. Так что эту ниточку мы оборвали.
— Хорошо. — Смирнов действительно был рад, что поле поиска сузилось. — Но убийца должен был изучать материалы о Големе.
— Если он это и делал, то по Интернету. А там отследить посещение сайтов невозможно из-за объема.
— Ясно. А если проверить компьютеры работников лаборатории?
— Нужен ордер.
— Доложи Несметову, может, он достанет.
— Я думаю, нужны какие-то причины для этого. А их пока нет.
— Это его проблема. Ты узнал, кто еще работал в лаборатории Марухина?
— Знаешь, как ни странно, кроме Базарова, никто. Три года назад его сменил Бирюков, а все остальные трудились под руководством Марухина с самого начала.
— Серьезно?
— Ага. Практически нулевая текучка кадров.
— А говорят, Марухин плохо ладил с людьми.
— Значит, с этими ладил.
— Он всех их лично набирал?
— Да. Это была его команда.
— Понятно, — протянул Смирнов. — Чем еще порадуешь?
— Скажи за это спасибо.
— Спасибо.
— У Самсонова черная «Волга».
— Больше ни у кого?
— Нет. Но профессор на этой машине не ездил уже года два, у него сейчас новенький «инфинити», который он оставляет под окнами. А «Волга» стоит в гараже в Купчине.
— И сейчас еще стоит?
— Я отправил ребят проверить. Скоро должны позвонить.
— А ордер?
— Я получил согласие у Самсонова.
— Когда?
— Примерно полчаса назад. Позвонил ему и объяснил ситуацию.
— Он согласился, чтобы его гараж осмотрели?
— Да, легко. Сказал, что предупредит отца, чтобы дал парням ключи.
— Он живет с отцом?
— Да, тому уже под девяносто. Самсонов с женой забрали его к себе, чтобы приглядывать за ним.
— Ясно. Ладно, перезвони мне потом.
— Лучше завтра, когда сделают анализ того, что найдут на шинах. Может, там окажется красная глина из карьера.
— Хорошо бы, — едва слышно пробормотал Смирнов.
— Что? — переспросил Павлов.
— Нет, ничего. Работай дальше.
— Я и так.
— Пока.
— Давай, удачи.
Отключившись, Смирнов устроился на койке поудобнее, открыл файл с биографиями ученых и начал читать. Первым шел Марухин Александр Викторович.
Оказалось, что профессор родился в Воронеже, школу окончил на год раньше, поскольку был переведен из седьмого класса сразу в девятый. Затем приехал в Питер поступать в университет. Сдал экзамены, учился на факультете генетики, потом отслужил в армии, в ракетных войсках. Демобилизовавшись, поступил в аспирантуру и через год женился на Дарье Жуковой. Далее Марухин успешно двигался по карьерной лестнице, получал ученые степени, стал самым молодым профессором на кафедре, написал две книги по генетике. Его приглашали в страны бывшего Союза и за границу читать лекции. Потом последовал развод. Детей у Марухина и Жуковой не было, но расстались они со скандалом: он отказывался давать жене развод, всячески пытался затянуть это дело. Но она своего добилась и съехала.
Профессор запил, причем страшно. Дважды пытался наложить на себя руки. Сначала открыл газ и принял снотворное, но соседи учуяли с лестницы запах и начали трезвонить. Марухин побоялся, что газ рванет и люди пострадают. К счастью, снотворное не успело подействовать, и он смог закрыть конфорки. Соседи все поняли и вызвали скорую. Марухину сделали промывание, — словом, откачали. На некоторое время он попытался бросить пить, но выдержал всего неделю. На работе его держали, потому что уважали и сочувствовали. Но позиции он терял, на лекции почти не ходил, и руководство было вынуждено делать ему одно предупреждение за другим. Через три месяца профессор лег в ванну и перерезал себе вены. И снова ему повезло: приехала из Воронежа его сестра Рита. У нее были ключи от квартиры. Она тут же вызвала скорую и перебинтовала ему руки. Марухина спасли и отправили в реабилитационный центр. Оттуда он вышел другим человеком. Погрузился в работу, перешел в НИИ и организовал лабораторию по исследованию методов генной терапии. Снова начал печататься и читать публичные лекции. Начальство на него нарадоваться не могло. Профессор наладил сотрудничество с несколькими клиниками России и ближнего зарубежья — они отправляли ему на диагностирование и лечение детей-пациентов. Тех, которых не могли вылечить сами. Три года назад Марухин женился вторично.
