Бирюков Дмитрий Александрович. Родом из Ленинграда, пока учился в институте, окончил военную кафедру со званием младшего лейтенанта мотострелковых войск. Поступил в аспирантуру, защитил кандидатскую, затем получил докторское звание. Работал преподавателем, потом трудился в фармакологической фирме, два года провел за границей, потом вернулся в Россию, но уже в Москву. Оттуда переехал три года назад в Питер и попал в лабораторию Марухина на место Базарова. Был женат на Ксении Юрьевне Комовой, развелся семь лет назад. Сын семнадцати лет живет с матерью в Питере. Сейчас Бирюков женат на Татьяне Григорьевне Бирюковой (в девичестве Наумовой). Познакомился с ней в Москве пять лет назад.
Когда зазвонил телефон, Смирнов вздрогнул. Это был Павлов. Странно, он ведь обещал объявиться только на следующий день.
— Да? — проговорил следователь, прикладывая трубку к уху.
— Решил тебе сказать, что ребята в гараж съездили, отпечатки шин взяли, грязь с них тоже, а заодно и с пола — на случай, если тачку помыли.
— Хорошо. Когда будут результаты?
— Тумарин сказал, если привезем ему все завтра утром, то к полудню сделает.
— Сразу мне отзвонишься.
— Само собой, Валер.
— И вот еще что: узнай, почему, несмотря на судимость, Кожина взяли на работу в НИИ.
— Меня это тоже удивило.
— Вот и выясни все хорошенько.
— Лады.
Смирнов открыл файл с биографиями родителей детей, которые проходили лечение в лаборатории Марухина и плыли на «Фаэтоне». Сведений было мало, даже меньше, чем об ученых. Но следователь все внимательно прочитал. На первый взгляд информация ничем не могла помочь в расследовании, однако Смирнов решил, что сначала нужно познакомиться с этими людьми, установить личный контакт. Поговорить об их детях. Конечно, было очень маловероятно, чтобы кто-то из родителей, плывущих на теплоходе, имел зуб на Марухина и прочих. По той простой причине, что, раз их детей везут показывать на семинаре, значит, лечение проходит успешно. А вот что действительно нужно выяснить, так это — нет ли на «Фаэтоне» родителей тех детей, которым Марухин с компанией не сумели помочь. Или навредили. Возможно, Базаров из-за этого ушел в монастырь, а недавно решил открыть тайну — рассказать о допущенной в лечении ошибке. Но все опять же упиралось в бутыли со спиртом — человек со стороны не мог, а главное — не стал бы похищать их из лаборатории. Смирнов вообще был уверен, что бутыли исчезли еще в пятницу, иначе преступник нашел бы другие емкости. Может быть, не такие вместительные, но какая разница, если можно наполнить не две, а, скажем, четыре канистры? Они поместились бы в багажник «Волги» не хуже чем тридцатилитровые бутыли. Если только… Смирнову вдруг пришло в голову, что убийца мог похитить именно бутыли со спиртом, чтобы указать на лабораторию. Очередной знак, указатель со стрелкой. Какую мысль, какую истину пытается Крысолов донести до полиции? И почему ему так важно, чтобы все поняли, за что именно он мстит, признали справедливость его действий, не считали чудовищем — это было единственным разумным объяснением.
Смирнов закрыл файлы и выключил ноутбук. Дверь открылась, и вошел Дымин.
— Ну что, нагулялся?
— Забавные ребятишки. Близнецы так и вовсе вундеркинды.
— Да неужели?
— Ага. Они даже в спецшколе какой-то учатся. Для особо одаренных.
— Я видел их награды в кабинете Самсоновой.
— Хорошо, когда дети радуют родителей, — философски заметил Дымин.
— Да уж. Пора нам заступать на боевое дежурство, — шутливо сказал Смирнов.
Дымин махнул рукой:
— Еще не ночь, а они все сидят по каютам, я проверял.
— Как?
— Поочередно заглянул во все, извинился, сказал, что ошибся дверью.
— Артист!
— А то! Я тут разжился у стюарда программкой развлечений на время плавания. Кстати, хочешь взглянуть?
— Давай. — Смирнов сел на стул и взял протянутый опером буклет.
Дымин закурил, распахнув иллюминатор.
Следователь дважды перечитал расписание мероприятий, задуманных устроителями путешествия на «Фаэтоне». В первый день плавания после ужина предполагался двухчасовой отдых, а затем на верхней палубе должны были дать концерт, обещалась и танцплощадка. «Для взрослых открыт бар» — маняще указывалось в буклете крупным шрифтом. Смирнов подумал, что очень скоро к тем, кому станет плохо от алкоголя, прибавятся страдающие от морской болезни. Причем в некоторых случаях это будут одни и те же люди. Им он особенно не завидовал.
