Башни полуночи - страница 104

Ранд остановился, Мин чувствовала его нежелание, его стыд, его ужас. Казалось странным, что Ранд, без дрожи противостоявший Отрёкшимся, так боялся своего отца.

Парой стремительных шагов Ранд преодолел последние несколько ступеней и заключил Тэма в объятья. Он остановился ступенькой ниже, что делало их почти одного роста. На самом деле, в этом положении Тэм казался почти великаном, а Ранд - вцепившимся в него ребёнком.

И вот, обняв своего отца, Дракон Возрождённый заплакал.

Собравшиеся Айз Седай, тайренцы и айильцы наблюдали в торжественном молчании. Никто не ёрзал и не отворачивался. Ранд зажмурил глаза.

- Прости, отец, - прошептал он. Мин едва смогла расслышать эти слова. - Мне так жаль.

- Всё в порядке, сынок. Всё в порядке.

- Я совершил столько ужасного.

- Невозможно идти трудным путем, не спотыкаясь время от времени. Падение не сломило тебя - вот что главное.

Ранд кивнул. Они ещё некоторое время держали друг друга в объятьях. В конце концов Ранд отступил, затем поманил Мин, стоявшую у основания лестницы.

- Отец, - сказал Ранд. - Я хочу тебя кое с кем познакомить.

Тэм усмехнулся.

- Прошло три дня, Ранд. Я уже с ней встречался.

- Да, но не я вас представил друг другу. А следовало бы, - он махнул ей, и Мин приподняла бровь, скрестив на груди руки. Он умоляюще посмотрел на неё, поэтому, вздохнув, она поднялась по ступеням.

- Отец, - произнес Ранд, положив руку на спину Мин. - Это Мин Фаршав. И она очень мне дорога.

Эгвейн поднималась по пологому склону. Травка под ногами зеленела, прохладный ветерок приятно освежал. Бабочки лениво перелетали с цветка на цветок, словно любопытные дети, заглядывающие в сервант. Желая почувствовать под ногами стебли травы, Эгвейн усилием мысли заставила туфли исчезнуть.

Улыбаясь, она глубоко вздохнула и подняла взгляд на клубящиеся тёмные тучи - свирепые, яростные и, несмотря на аметистовые вспышки молний, безмолвные. Ужасная буря над головой и безмятежный луг под ногами были проявлением двойственности Мира Снов.

Как ни странно, сейчас Тел’аран’риод казался ей более неестественным, чем в её первые визиты - с тер’ангриалом Верин. Она использовала это место как игровую площадку, из прихоти меняя одежду, считая себя здесь в безопасности. Она не понимала. Тел’аран’риод был не безопаснее раскрашенного медвежьего капкана. Если бы Хранительницы Мудрости вовремя не рассеяли её заблуждения, она вряд ли бы выжила и стала Амерлин.

«Да, кажется, это здесь». Зелёные холмы, покрытые рощами деревьев. Именно сюда уже больше года назад она попала в самый первый раз. Было символично вновь оказаться здесь, пройдя столь долгий путь. Но, похоже, ей предстоит пройти ещё столько же - и за гораздо меньший срок.

Пленницей в Башне она постоянно напоминала себе, что нужно решать одну проблему за раз. На первом месте стояло воссоединение Белой Башни. Однако теперь и проблемы, и возможные их решения стали бессчётными. Они давили, грозя погрести её под собой.

К счастью, за последние несколько дней в городе нашлось несколько неучтённых хранилищ с зерном. Одним из них оказался заброшенный склад, принадлежавший умершему зимой человеку. Остальные находки были поменьше - несколько мешков тут, несколько - там. Как ни странно, зерно в них оказалось хорошим.

Этим вечером ещё две встречи были посвящены решению других проблем. Самой большой её трудностью становилось то, как собеседники её воспринимали. Никто пока не видел в ней ту, кем она стала.

Прикрыв глаза, она пожелала переместиться. А когда открыла их, оказалась в просторной комнате с тёмными углами и колоннами, возвышающимися подобно мощным башням. Сердце Тирской Твердыни.

В центре посреди леса колонн на полу сидели две Хранительницы Мудрости. Они были одеты в одинаковые светло-коричневые юбки и белые блузы, но их лица разительно отличались. Бэйр была покрыта старческими морщинами, как выставленный сохнуть на солнце кусок кожи. При всей её изредка проявляющейся суровости в уголках глаз и около рта пролегли морщинки от улыбок.

Лицо Эмис благодаря её способности направлять было гладким, как шёлк. Оно не лишилось намёка на возраст, но выдавало не больше эмоций, чем лицо Айз Седай.