– Потому что, – хмурится он, – считает нас с тобой своими друзьями. Идиот, прости господи. А мы этим нагло пользуемся. И не я один, кстати.
– Согласен, – вздыхаю, – не ты один. Есть и за мной грешки по этой теме. Но вот так явно, ты уж извини, брат, – ни разу не нагличал…
– Ладно, – сжимает зубы, – решу. Не переживай. Самому перед Серым неудобняк, если уж совсем честно. А вот в «Новый журнал», извини, – не поеду. Просто сил нет никаких уже на эти рожи смотреть. Так что – давай сам. А потом можешь валиться в эту свою чертову депрессию, я тут тебя с недельку подстрахую. Ну максимум две. Так что – хоть в запой, хоть куда на Канары. Только вот в «Новый журнал» – без меня, договорились?
Ого, думаю.
Эк его приперло-то, бедолагу.
Этим надо немедленно пользоваться, пока не передумал.
– Да что с тобой делать, – вздыхаю, – съезжу. И за что ты только так кормящую тебя профессию ненавидишь?
– Можно подумать, – фыркает, – ты сам от нее без ума…
И уходит, кстати, так и не выпив вторую «положняковую» рюмку со своим старинным приятелем.
Со мной, в смысле.
Ладно.
Будем предаваться этому, не самому неприятному по такой погоде процессу, в гордом и неприкаянном одиночестве.
Нам не привыкать.
Времени-то еще до запланированной встречи – вагон и маленькая тележка.
А на эти рожи – тут Олег прав – с трезвых глаз лучше не смотреть.
А то может и стошнить невзначай, особенно неподготовленного человека.
Не, у нас, конечно, народ уже вроде как попривык, что в нашей стране, что в политике вообще, что в политической журналистике в частности полно… г-к-х-м… скажем так, не гетеросексуалов.
Особенно среди тех, кто не любит появляться на свет, предпочитая дергать за ниточки из темноты.
Но не настолько же уж буквально, в конце-то концов!
А мне с ними, блин, сегодня за одним столом сидеть, кофе пить и по деньгам на следующий год договариваться.
И ведь, блядь, – никуда и не денешься…
Издание-то у них, честно говоря, вполне себе рейтинговое и эффективное. Надо дружить, хоть и противно так, что просто до омерзения.
Так что – пока по коньячку.
Чтобы потом не было мучительно противно от проведенного с пользой для бизнеса времени…
Укройте меня под землею,
Когда успокоюсь навек.
Не ставьте камней надо мною,
Чтоб помнил меня человек.
Но прах мой, ту бренную глину,
Смешайте с душистым вином,
Слепите кирпич, и кувшину
Послужит он крышкой потом.
Омар Хайям (перевод А. Умова)
…На выходе из офиса снова встречаю Кота.
Он, по-моему, просто прописался тут, в этой курилке.
Хоть сам и не курит, кстати.
Просто – такой человек.
Общительный.
Иногда даже кажется, что не в меру.
Спрашивает:
– Ты, что ли, Петровичу мозги вправил?
– Да нет, не успел, – удивляюсь притворно. – А что, что-то случилось?
– Да нет, все нормально, – жмет плечами, – даже более чем, я почему-то так думаю. Алиска только злая, как собака, по офису бегает. Он мне турок перекинул типа в связи с последними событиями.
– Ну и молодец, – улыбаюсь, – Олег Петрович. Сам сообразил, без моего напоминания. Значит, бонус получишь в конце года дополнительный.
– Да хотелось бы, честно говоря, – мечтательно смотрит он в потолок. – А то жена давно стонет, чтобы мы из этой чертовой хрущебы переехали. Даже разводом пыталась грозить, дура крашеная. Я, в принципе, с ипотекой уже договорился, осталось только на первый взнос деньги собрать. А с турками – как раз хватит. Старую квартиру продам, перееду в такую же башню, как у тебя, зимний сад заведу…
Меня передергивает.
Котяра замечает и пытается быстренько сменить тему.
Со всей свойственной ему, блядь, тактичностью.
– Ты, кстати, – интересуется, – в Англию-то как, едешь? Ну, в смысле, на сборную, на «Уэмбли»?
– Еще не знаю, – жму плечами в ответ. – Пока не решил.
– Ты давай, решай! А то я себе уже и визы проставил, и отель забронировал. Погуляем с тобой по Паддингтону, в Гайд-парке белок покормим, пива в пабах попьем нормального. В клубешник в какой-нибудь с пьяных глаз завалимся. А потом – на «Уэмбли», на новом, глотку за наших подерем!
– Да виза-то, – вздыхаю, – у меня уже давно стоит. Вот только что-то не хочется из дождя в дождь, из тумана в туман перекочевывать…
