Маркус закрыл глаза и потер переносицу. Сесилия заметила, как дрожь прошла по его натренированному телу. Он резко набрал носом воздух.
— Где моя футболка? — спросил он и ушел обратно в спальню. Вернувшись, он уже был полностью одет. — Черт возьми, Сесилия! — покачал он головой. — Ведь могло быть так хорошо.
Сесилия скрестила руки на груди, скрывая телесное напряжение.
— Ты такая обалденно прекрасная, — сказал Маркус и погладил ее щеку. Его рука была теплой и жесткой от работы. — Почему ты так с собой поступаешь?
Она убрала его руку и встретилась с ним взглядом.
— Я лишь делаю как лучше для нас обоих.
— Ну хорошо, если ты так считаешь.
Маркус вытер слезу тыльной стороной ладони и вышел в коридор. Сесилия слышала, как он надевает куртку и обувь. Вот он и ушел.
Сесилия опустилась на стул. Она чувствовала каждый свой вдох и выдох. Кофеварка равномерно бурлила. В остальном было тихо. Эмоции кружились как разъяренные пчелы. Ненависть к себе. Ощущение правоты, страх, что совершила ужасную ошибку. Безысходность, что снова осталась одна. И вместе с тем спокойствие, что снова одна. Оно мягко укутывало ее.
Она так много раз бывала в этой ситуации. Больно, но лучше, чем ранить еще сильнее, когда у партнера появится надежда на совместную жизнь с Сесилией Врееде.
Она налила кофе в кружку и взяла мобильный с тумбочки. Халат немного распахнулся на груди, но прохлада была приятной. Сесилия по-прежнему ощущала себя несвежей после прошлой ночи. Подмышки стали липкими от напряжения при расставании. Она встала у окна и, грея руки о кружку, посмотрела в сад.
Только один раз в жизни она поддалась любовной волне. Она любила так, что чувствовала физическую боль. И все равно предала его и ушла. Она даже не знала почему. Тогда не знала. Сейчас она понимала, что такова ее натура. Бессмысленно воображать нечто иное.
«Не в этот раз, но, может, в следующий?»
Насколько она знала, что все бесполезно, настолько не готова была бросить попытки. Она глотнула кофе, открыла Tinder и начала смахивать вправо новые профили.
Я родился в маленьком городке. Не хочу раскрывать, в каком — утопающий в зелени идиллический уголок, где все друг друга знали.
Понедельник, 15 ноября
Лестница в подвал на просмотре пробудила давно похороненные, как думала Анника, воспоминания. Теперь они всплыли на поверхность, как пузырьки в газированном напитке, и всю ночь не давали ей заснуть. Около пяти утра она сдалась и поехала на работу.
Ветер свистел среди зловещих туч и бросал крупные дождевые капли в окно трамвая, так что дребезжали стекла. Грохот трамвая заглушал аудиокнигу в ее наушниках. Анника отодвинулась от окна вглубь сиденья, боясь, что стекло треснет от ветра. В это время трамвай был полупустой. Пассажиры на синих сиденьях уткнулись в смартфоны, чтобы не заснуть. Анника слушала, не понимая слов, гипнотический, зачитывающий для нее книгу голос, пока трамвай рывком не остановился на Йэрнторгет — ее остановка, ей пора выходить.
Снаружи порывы ветра прижимали ее красное пальто к телу. Даже непродуваемая ткань не спасала от холода. Подавив чувство приближающейся опасности, Анника быстрым шагом пошла с остановки мимо «Дракена» к дверям в издательство. Именно сегодня она благодарна сломанному замку, потому что быстрее смогла убежать от непогоды. Анника отряхнулась на лестнице и как раз собиралась подняться, когда на нижней ступени увидела след от ботинка с комьями земли. Отпечаток был не единственный. Выше по лестнице тоже лежала земля, местами притоптанная грубыми подошвами, как будто в здании велись шахтерские работы.
Анника набрала 112 на телефоне и приготовилась нажать «вызов», если на лестнице остался незваный гость. Взгляд блуждал между комьями земли и следующим следом, пока она пробиралась наверх. Но там никого не было. Следы обрывались на этаже с офисом издательства. Прямо у двери лежало что-то, запачканное мокрой землей. Стопка небрежно сложенных грязных листов, прижатых угловатым камнем. По краям остались отпечатки пальцев.
Анника огляделась и, удостоверившись, что одна, села на корточки и взглянула на титульный лист. Сердце екнуло. Она потеряла равновесие и неуклюже плюхнулась назад. В центре листа большими буквами на старой печатной машинке было напечатано «Я БАРСУК». Голова у нее кружилась не от заголовка, а от имени автора.
