– Qa va, ca va, Madame, – неслось с разных сторон, когда Ванесса проходила в свой угол.
Мадам. Так ее прозвали в этом клоповнике. Ее считали дорогой шлюхой, которой хватило мозгов отложить денежек. И теперь, когда возраст не позволял уже рассчитывать на богатого клиента, она могла наслаждаться спокойной жизнью и бормотухой.
– Qa va, ca va, Madame, – К нам подсел мужчина лет сорока, средней поддатости. Такому я не доверила бы деньги.
– Выпьешь, Виктор? – Ванесса сделала знак хозяину.
– Сегодня я ставлю, Мадам. – Виктор говорил на смеси кабацкого с африканским. Он смерил меня взглядом рыбьих голубоватых глазок и перенес вопросительный взгляд на Ванессу.
– Полетта со мной. – Ванесса потягивала мескаль, оживленно болтала, откликалась на шутливые окрики, пододвигалась, чтобы дать место другим за нашим столом.
Одетая в шикарный ширпотреб из универмагов Тати или Лафайетт, она не показывалась здесь в платьях от Кардена или драгоценностях, а свой безошибочный французский уснащала напевным парижским арго. Ванесса играла роль бывшей проститутки с налетом светского лоска, но не задиравшей нос.
Актерка, блин! Я поняла, что притягивает ее в подобных эскападах. Игра. Ванесса актерствовала. Тут ее сцена, ее зрители, другая жизнь, другая кожа. Освежающая экзотика, острая пряная приправа, которая придает смак жизни, радостное сознание, что из этой сточной канавы она в любой момент может вернуться на ковры и паркеты своего дома.
– Ты чего не пьешь? – пристал ко мне Виктор. – С тобой говорю, малявка!
Я потягивала мескаль, но я же не верблюд, вот его и раздражала моя умеренность.
– Оставь ее в покое, Виктор! Она немая, умеет только читать по губам, – вмешалась Ванесса.
– Да хоть и немая, но глотать-то не разучилась! – проворчал он, но отвязался.
Я выключила слух и наблюдала за залом, как заправская глухонемая. Неплохое развлечение. Сигаретный дым делал подвальный полумрак еще более нереальным, словно в формалине плавали странные существа с разверстыми хохочущими ртами, маслеными, пустыми или смертельно грустными глазами.
– Пошли, – коснулась Ванесса моего плеча.
– Погоди, я же тебе должен, – вспомнил Виктор.
Ванесса собиралась уходить в неплохом состоянии. В «Среди своих» она не заливала зенки до полной отключки, это не соответствовало бы роли, поэтому в такси садилась без посторонней помощи, а дома быстро добирала свою норму «Империалом».
– Ох, ккур-рва-мать! – неожиданно забухтел Виктор родной надвисленской мовой.
Он что-то еще бормотал по-польски, пока вытаскивал из кармана узких джинсов горсть банкнот. Деньги упали на пол. Сплошь пятифранковые бумажки. Он поднял их, выровнял, пересчитал и протянул Ванессе.
Толстая пачка потертых, одинаковых банкнот напомнила мне о газетной сенсации прошлой недели. Во время нападения на кассы метро убили человека и украли несколько десятков тысяч франков мелочью. Текущая выручка, номера, естественно, не записаны.
Однако в последнее время мы что-то бросили гулять по шалманам и кабакам. Надо заботиться об общественном мнении, на которое Ванессе плевать с высокой колокольни. Нет, не так: она сама себе общественное мнение и стандарт поведения. Необходимость соблюдать приличия только углубляет депрессию, но ей надо считаться со Станнингтоном. Его шпионы тайно собирают сведения об эксцессах Ванессы, противник ведет приготовления к судебному иску с целью ограничить ее дееспособность. Она об этом знает, потому что у нее, в свою очередь, тоже есть шпионы в цитадели врага. Бокс!
Дело-то серьезное: деньги.
В таком контексте выбор глухонемой компаньонки – нет, скорее, девки на побегушках – не такая уж сумасшедшая прихоть эксцентричной дамы. Служанка в силу своих обязанностей узнает мимоходом массу важных вещей, особенно если пару раз в неделю выслушивает бесконечные монологи поддатой хозяйки и собирает ее по косточкам с пола.
По той же причине Ванесса все чаще скрывается в неприступной крепости своего дома, а калитка в ограде открывается перед посетителями все реже.
Временами, чтобы опровергнуть распространяемые мужем слухи и показаться в олимпийской форме, она возвращается в свет. Большой выход Ванесса готовит, как звезда. Парад требует жертв, прежде всего отказа от бутылки. На это ее пока хватает. Отдых в сочетании с ловкостью косметологов возвращает лицу красоту, остальное довершает антураж. Но большой парад она устраивает только по особым праздникам, и настоящие драгоценности тоже надевает нечасто.
