О трагической гибели Николая II 17 июля 1918 года в подвале дома Ипатьева в Екатеринбурге стало известно почти сразу, большевики не старались скрыть своего преступления — они лишь лгали и изворачивались, утверждая, что «расстрелян только гражданин Николай Романов», а о «местонахождении его семьи ничего неизвестно». Однако вскоре после того, как Екатеринбург заняли белые части Восточной армии, была учреждена Следственная комиссия, расследовавшая убийство царя и его семьи. Правда, слухи о чудесном спасении наследника престола Алексея и одной из царевен (чаще всего называли имя Анастасии) до сих пор продолжают будоражить умы многих легковерных людей. Но так или иначе о трагическом финале судьбы екатеринбургских узников хорошо было известно всей России. По-иному, однако, сложились обстоятельства вокруг имени великого князя Михаила Александровича.
В марте 1918 года по решению Совета народных комиссаров Михаил Александрович вместе со своим секретарем англичанином Брайаном Джонсоном был выслан в Пермскую губернию. Английский посол в Петрограде Бьюкенен порекомендовал Джонсону срочно выехать из России, но тот ответил: «Я не оставлю великого князя в такой тяжелый момент». В Перми местные власти немедленно арестовали Михаила Александровича, однако в Пермь поступили телеграммы из Совнаркома, подписанные Владимиром Бонч-Бруевичем, главным большевицким специалистом по оккультизму, и из Петроградской ЧК за подписью Моисея Урицкого: «В силу постановления Михаил Романов и Джонсон имеют право жить на свободе под надзором местной советской власти». Михаил Александрович и Джонсон были освобождены, однако им было заявлено: местная власть не берет на себя никакой ответственности за безопасность великого князя и его секретаря. По сути дела, это было скрытым смертным приговором.
В ночь с 12 на 13 июня 1918 года группа вооруженных неизвестных лиц, предъявив «какой-то ордер на арест» (именно так говорилось в официальном сообщении пермских властей. — А. Ж.), забрали великого князя и Джонсона из гостиницы и увезли в неизвестном направлении. «Группой неизвестных вооруженных лиц» оказались пермские чекисты и милиционеры — Мясников, Иванченко, Жужгов, Колпащиков… Михаил Александрович вместе со своим секретарем был вывезен в пролетке на старую Мотовилихинскую дорогу и без лишних слов выстрелами в голову убит пермскими чекистами. Затем политические уголовники обобрали еще неостывшие тела Михаила Александровича и Джонсона (помимо похищенных золотых часов и именного кольца Михаила Александровича с расстрелянных была снята верхняя одежда — «пальто и штиблеты», как отмечали в своих предельно дегенеративно-хамских воспоминаниях большевицкие убийцы, и «разделены между собою»), забросали их ветками и отправились в управление мотовилихинской милиции отмечать «удачное дельце»… Не приходится сомневаться в том, что подобная уголовщина отнюдь не была какой-то «местной самодеятельностью»: пермское убийство являлось лишь одним из звеньев сложной, тщательно разработанной операции по полному уничтожению династии Романовых. Расправа над Михаилом Александровичем стала своеобразной репетицией грядущего екатеринбургского убийства.[33]
В прессу большевики дали сообщения о том, что «М. Романов со своим секретарем был похищен неизвестными лицами. Ведутся энергичные розыски». Через несколько недель все, кто так или иначе помогал в Перми великому князю, принимал его у себя дома, пил с ним чай, были арестованы и расстреляны ЧК по обвинению «в контрреволюционном монархическом заговоре»… Однако тайная большевицкая уголовщина принесла обратный эффект: появились многочисленные слухи, сообщения и даже «очевидцы» того, что Михаил Романов находится… в Омске… во Владивостоке… на юге России… принял командование сибирскими повстанцами… издал Манифест к народу с призывом к свержению советской власти… обещал созвать Земский собор для решения вопроса о будущем государственном устройстве России…
Появлялись сообщения такого рода: «В Херсонской губернии ведется попами усиленная монархическая агитация. В церквах разбрасываются прокламации, в которых говорится, что «жид» Керенский погубил Россию и что спасение — в Михаиле».
