Подмерзшая к ночи дорога позволяла без помех добраться до самой середины поселка новых русских, которые так спешили, так торопились вложить рисковые свои деньги в нечто надежное и необратимое — в жилье. Двухэтажные особняки попадались редко, в основном возводили трех— и четырехэтажные, да еще с подвалами, которые тоже делали на двух уровнях, словно готовились к неизбежной атомной бомбардировке. А там, кто знает, может быть, не так уж они были далеки от истины. Атомной — ладно, но обычных бомбардировок последнее время все мы можем ждать со дня на день, со дня на день, ребята.
Когда машина приблизилась к центру поселка, от забора отделилась темная фигура и остановилась посредине дороги. Лужи успели подмерзнуть, и сутуловатая мужская фигура во весь рост отражалась в темном льду.
— Похоже, нас встречают? — проговорил Пафнутьев.
— Попробовали бы не встретить, — откликнулся Шаланда.
Водитель включил дальний свет, и сразу стало видно, что на дороге стоит плотный мужик, сунув руки в карманы куртки и склонив голову вперед, будто собирался бодаться с микроавтобусом. Уходить в сторону он, видимо, не собирался, может быть, просто потому, что некуда было сойти — под тонким льдом таилась густая глиняная жижа разъезженной грузовиками дороги.
Почти упершийся бампером в живот мужика автобус остановился. Водитель опустил стекло, высунулся наружу.
— Ты звонил?
— Милиция? — не отвечая, спросил мужик.
— Ну! Милиция!
— Давайте направо, — мужик показал поворот дороги прямо перед собой.
— Проедем?
— Если с разгона... Получится. Вон к тому дому. Там ворота распахнуты. Сразу и въезжайте.
Водитель поворчал немного, подергал рычаги, оглянулся, желая убедиться, что пассажиры осознали, в каких условиях ему приходится работать. И начал сворачивать вправо, одновременно нажимая, нажимая на газ, пытаясь придать машине хоть какое-то ускорение. И действительно, чиркнув глушителем по смерзшимся комкам глины, автобус выехал на твердую поверхность и, проскочив метров тридцать, оказался у ворот.
— Кажется, пронесло, — пробормотал водитель, въезжая во двор. Площадка перед гаражом была забетонирована, более того, даже, кажется, вымыта. И тут же в воротах показался мужик, которого они оставили на повороте.
Пафнутьев выпрыгнул из машины на бетон, прошел вдоль гаража, присел несколько раз, разминая затекшие ноги, осмотрел дом. Сооружение оказалось достаточно внушительным — метров двадцать на двадцать.
— Ни фига себе! — пробормотал Пафнутьев озадаченно. — Почти четыреста метров площадь одного этажа. А их здесь... — он задрал голову вверх. — Их здесь три, да плюс подвал, да еще, кажется, вверху мансардный этаж... Это сколько же получается... Две тысячи метров полезной площади... Да пристроенная башня... Две тысячи! — громко сказал Пафнутьев, приблизившись сзади к Шаланде.
— Что? — тот вздрогнул от неожиданности.
— Говорю: в домишке этом две тысячи квадратных метров полезной площади.
— Так не бывает.
— Четыре этажа, включая мансардный. Множь, Шаланда, множь. Размер дома у основания примерно двадцать на двадцать. Вот и получается две тысячи квадратных метров. А у тебя в квартире сколько?
— Шестьдесят, — проворчал Шаланда, словно уличенный в чем-то недостойном.
— У меня тоже шестьдесят, — сказал Пафнутьев. — Заметь: не жилая, а общая.
— Перебьешься, — Шаланда не сумел скрыть своего удовлетворения — у него квартира, оказывается, ничуть не меньше.
— Перебиваюсь, — развел руками Пафнутьев и, ухватив за рукав мужика, который в очередной раз суетливо проносился мимо, подтащил к себе. — Скажи, старик, кто ты есть?
— Не понял? — обернулся тот, безуспешно пытаясь высвободить рукав.
— Повторяю — кто ты есть? Почему носишься по двору? Кто тебе поручил встречать нас? Как вообще понимать твое здесь пребывание? Я внятно выражаюсь?
— Докладываю... Вохмянин моя фамилия. Охранник.
— Или телохранитель?
— Можно и так сказать.
— Значит, не уберег ты тело своего хозяина?
— Тело на месте.
— Это где же? — Шаланда тоже решил принять участие в разговоре.
— В кровати.
— Тело мертвое?
— Вполне.
— Что случилось?
— Выстрел в голову.
— Куда именно? — уточнил подкравшийся сзади Худолей.
