— Уже понадобилась?
— Пока нет...
— Но заскучал по ней?
— Не знаю... Но лучше, когда она под рукой.
— Понадобится — скажешь.
— И маслины есть?
— Пришлось похлопотать.
Разговор продолжался в том же духе, немного странный разговор — Пафнутьев вроде бы отвечал на вопросы Андрея, тот тоже не отмалчивался, но в то же время посторонний человек, даже догадавшись о чем идет речь, ни за что не смог бы установить их отношение к той самой штуковине. Не прозвучало в разговоре ни явного подтверждения чего бы то ни было, ни прямого отрицания. Вот спросил Андрей про штуковину, цела ли, дескать? Что ответил Пафнутьев? Да ничего. Просто уточнил — понадобилась? И от ответа ушел, и дал понять — цела штуковина, в надежном месте, и все, что к ней требуется, тоже есть в наличии. А Андрей понял — не исключает Пафнутьев, что штуковина понадобится, не исключает и применения ее по прямому назначению.
— Где нашлись маслины-то? — спросил Андрей даже не надеясь на ответ, потому что знал — на подобные вопросы не отвечают.
— При обыске... В одном кабинете. Целая коробка.
— Тогда же?
— Да.
— Это хорошо, — Андрей зябко повел плечами, поднял капюшон куртки. — Как будем жить дальше, Павел Николаевич?
— Давай" решать. — Пафнутьев помолчал, пережидая пока перекресток проедет скрежещущий трамвай, пока снова установится тишина. — Если я правильно понял, ты готов начать боевые действия?
— Почему бы и нет?
— Не пойдет. Не те люди, не те цели. Простого продолжения не будет. Все сложнее... Бели ты их хлопнешь одного за другим, а ты сможешь... Они уйдут героями. Жертвами бандитских группировок. Невинными жертвами, Андрей.
— Пусть уходят, кем угодно. Лишь бы ушли.
— Нет. Они должны уши подонками.
— Вы меня, конечно, простите, Павел Николаевич... Но если я правильно понимаю... Сейчас вы с ними в одной связке?
— Они так думают.
— Они что — дураки?
— Нет, этого не скажешь.
— Значит, так не думают.
— Ты изменился, Андрей.
— В какую сторону?
— Конечно, в лучшую. Послушай меня... Немедленных действий прямо с завтрашнего утра не будет. От нас требуется спокойствие. Терпение. Выдержка. И готовность к действию.
— Вы тоже изменились, Павел Николаевич.
— И знаю, в какую сторону. Я стал опасливее. Я стал больше себя ценить. Я уже не могу сказать, что ничего не боюсь. Оглянись, Андрей. Мы живем уже не в той стране, в какой жили в прошлом году. Это совсем другая страна. Здесь действуют другие законы, нами правят другие люди...
— А я слышал, что Сысцов остался на месте?
— Значит, другие люди правят Сысцовым. Большую охоту устраивать не будем. Никаких отстрелов. Тихая, спокойная работа.
— Ложимся на дно?
— Что ты намерен делать? — спросил Пафнутьев, не отвечая. — Работать, учиться, шататься без дела?
— Надо работать... Мать чуть жива... И вообще.
— В прокуратуру пойдешь?
— Что?! — отшатнулся Андрей.
— А что... Биография у тебя прекрасная, рабочая биография. Ни в чем предосудительном не замечен, в дурных связях, сомнительных знакомствах не уличен. В армии отслужил, есть и специальность...
— Какая?
— Водитель. Механик, физическая подготовка тоже не самая худшая.
— Она у меня даже лучше, чем это может показаться.
— Отлично. Устрою тебя в группу, будешь заниматься самбо, карате-шмарате...
— Боюсь, мне там нечего делать.
— Даже так?! — восхитился Пафнутьев. — Тогда тем более надо записаться в какую-нибудь секцию. Форму надо поддерживать... Короче — мне нужен водитель. Я тебе уже говорил — машину дали. Положена машина. Будешь моим водителем. Это не самый худший вариант... Мы вместе — это важно. Мы рядом. И не надо никому объяснять, почему мы рядом. Понимаешь?
— Да.
— У тебя будет некое общественное положение, удостоверение, ты, сможешь бывать в разных местах, куда обычным нашим гражданам попасть сложно. А это важно в тех играх, которые мы с тобой затеяли. Я тоже могу бывать в разных местах, никому не объясняя, почему там оказался. Мы повязаны с тобой, Андрей. Мне нужно иметь рядом человека, на которого можно положиться. А события близятся. Если тебе показалось, что весь этот год я только и делал, что отрабатывал чьи-то блага, то это заблуждение, — Пафнутьев сидел под слабым осенним дождем без фуражки, в куртке с поднятым воротником и говорил монотонным негромким голосом, глядя куда-то в туманную даль улицы. Человек, понаблюдавший за ним, за его собеседником мог решить, что они ждут трамвая, что им и поговорить-то не о чем.
