— Тебе, старик, не угодишь, — усмехнулся Пафнутьев.
Он хотел поговорить с родителями Светы. Год назад они виделись мельком и единственное, что он запомнил, это сжавшиеся от горя мужчина и женщина. Они не плакали, ни о чем никого не спрашивали, пребывая в каком-то оцепенении, словно до конца не веря еще в случившееся. Они, казалось, боялись произнести хоть слово, чтобы не сорваться, не потерять самообладания, чтобы не вырвалось, не выплеснулось из них горе. Пафнутьев сам тогда пришел к ним и рассказал, как все произошло. Они выслушали его молча, не задав ни одного вопроса. Пафнутьев хорошо их понимал к не стал терзать подробностями. А сейчас, увидев в дверях Сергея Николаевича, он сделал над собой усилие, чтобы узнать этого человека. Да, это был он, отец Светы.
— Здравствуйте! — громким голосом Пафнутьев хотел всколыхнуть Сергея Николаевича, да ему и самому надо было избавиться от неловкости, убедить себя в том, что поступает правильно. — Моя фамилия Пафнутьев. Павел Николаевич. Следователь. Если помните, мы встречались с вами в прошлом году.
— Как же, припоминаю, — Сергей Николаевич отступил в глубину квартиры. — Проходите. А вы изменились.
— Вы тоже, — брякнул Пафнутьев неосторожно и тут же пожалел о своих словах.
— О нас и речи нет, — чуть улыбнулся Сергей Николаевич. — Давние, знакомые не всегда узнают. А напомнишь — неловкость... Слушаю вас, — он показал на стул.
— Начальником вот стал, — Пафнутьев произнес это извиняющимся тоном, словно что-то непотребное совершил.
— Это, наверно, по результатам того дела?
— Не только, — Пафнутьев чертыхнулся про себя — опять сказал что-то некстати. — Я к вам на несколько минут... Вернулся Андрей, его почти год здесь не было.
— Да, он звонил мне.
— И вы поговорили с ним довольно круто?
— Для крутого разговора у меня нет ни оснований, ни духа... Попросил его больше нас не тревожить. Мне кажется, я сделал это достаточно мягко.
— Сергей Николаевич... Послушайте меня, — Пафнутьев положил ладони на колени. — Вы вправе относиться к нему, как сами того пожелаете. Тут я вам не советчик. Но для полноты картины могу сказать — он вел себя достойно. Во всех смыслах этого слова.
— Дар — вежливо удивился Сергей Николаевич; — Надо же...
— Он сделал то, на что ныне способен один человек из миллиона.
— Что же он такого замечательного совершил? Уехал к тетке на черешню?
— Он уничтожил всех прямых виновников... То есть, преступников. Он бы и с остальными расправился, да я его остановил.
— И много этих.., остальных?
— Трудно сказать... Но троих бы он на тот свет отправил. Это уж точно.
— И это было бы правильно? Справедливо?
— Вполне.
— Зачем же вы его остановили? — Сергей Николаевич сидел бледный, с напряженно выпрямленной спиной, на Пафнутьева старался не смотреть, вопросы задавал мертвым, бесцветным голосом, словно до сих пор боялся выдать свои чувства или опасался, что они выплеснутся наружу помимо его воли.
— Четверых вам мало? — негромко произнес Пафнутьев.
— Простите, я не то говорю.
— Сергей Николаевич, скажу вам еще... Был момент, когда Андрей сам хотел отправиться вслед за Светой. И опять я остановил. Удалось схватить за руку в последний момент. Поймите, у вас нет оснований упрекать его в самом малом. Если вам это не очень тяжело, позвоните ему, снимите камень с его души. Он до сих пор в шоке. Я опасаюсь, что он до сих пор не вполне отвечает за себя. Не хотите звонить — не надо. Но просьба моя такая, — Пафнутьев поднялся.
— Вы полагаете, я должен это сделать?
— Это было бы хорошо. Все, что произошло... Это очень печально... Но жизнь продолжается. И схватка продолжается.
— Вы имеете в виду.., оставшихся троих?
— И их тоже.
— Если это вам поможет... Я готов. Извинюсь.
— Я пришел сюда не за помощью, — жестковато сказал Пафнутьев. Последнее время он стал ловить себя на этом — говорил людям достаточно жесткие слова, не испытывая в этом большой надобности. Если раньше он легко пренебрегал словами обидными, снисходительными, насмешливыми, то теперь не желал делать вид, что прост и непритязателен, что готов все выслушать и все проглотить. В ответе Сергея Николаевича был укол и он не стал делать вид, что не заметил его.
