Гость немного ослабил хватку и дал Франциску отдышаться. Жадно, со всхлипами втягивая в себя воздух, священник лихорадочно искал выход из создавшегося положения и не находил его. Неужели пришел смертный час?
- Ты скажешь, где она, или я задушу тебя. - опять прошелестел над ухом шепот незнакомца. - Хочешь умереть?
- Нет. - честно ответил падре.
Смерть - это конец всего! Он уже больше никогда ничем не сможет помочь ни Лючии, ни Лоренцо. А они нуждались в нем. Живом, а не мертвом! Как вырваться из западни?
- Тогда скажи: где она?
- И потом ты отпустишь меня?
- Не торгуйся. - Незнакомец опять надавил дубинкой на кадык Франциска. - Где Лючия?
- В монастыре Святой Терезии, неподалеку от Пармы.
- Вот и славно. - Нажим дубинки ослаб. - А теперь мы напишем письмецо настоятельнице монастыря. Бери бумагу и перо. Только без резких движений. Пиши, что просишь отпустить девушку с подателем письма, твоим хорошим знакомым и другом. Мы ведь друзья, не правда ли?
Незнакомец ехидно хихикнул, но тут же замолк, следя за тем, как священник тянулся к листу бумаги. Вон какие лапы у попика, приложил от всей души, даром, что седой, а брыкливый. Ничего, сейчас ему уже никуда не деться - напишет письмо и отправится на свидание с тем, кому возносил молитвы.
- Я не достану, - просипел Франциск.
- Что? - не понял незваный гость.
- Не достану перо и чернила, - объяснил священник и с облегчением почувствовал, как проклятая дубинка отпустила его горло.
Отец Франциск медленно протянул руку, взял чистый лист бумаги, перо и откинул крышку массивной чернильницы из богемского стекла, сделанной в виде причудливой вазы. Подтянув ее поближе, он неожиданно выплеснул чернила в лицо незнакомца. Тот отпрянул, и этого мгновения хватило падре, чтобы опрокинуть кресло и метнуть тяжелую чернильницу ему в голову. Бросок получился неточным, и чернильница угодила в плечо, но все же незнакомец согнулся от боли и выронил дубинку. Страшный, с черными пятнами на лице и выпученными слезящимися глазами, он как зверь отпрыгнул к стене и рванул из-за пояса револьвер. Выстрела отец Франциск ждать не стал - он молнией метнулся в прихожую, захлопнул дверь и быстро придвинул к ней тяжеленный комод с бельем. Обычно этот комод двигали втроем - сам священник, Луиджи и экономка, но сейчас он показался падре легче перышка.
В прихожей отец Франциск привычно схватил свою круглую черную шляпу, надел ее и кинулся вон. Сначала он бежал по дорожкам сада, потом по улице. Его подгонял страх: вдруг незнакомец вырвется из комнаты и бросится в погоню? А еще терзало беспокойство за судьбу несчастной девушки: определенно, ей грозна опасность! Надо немедленно предупредить синьора Лоренцо, чтобы не случилось несчастья!
Ноги сами принесли падре к гостинице «Золотой щит». Поглубже нахлобучив шляпу, чтобы никто не заметил ссадин, полученных во время драки с незнакомцем, отец Франциск вошел в вестибюль Портье которыи тоже был его прихожанином, встретил священника любезной улыбкой. Кивнув в ответ, Франциск взбежал по лестнице на второй этаж и постучал в дверь шестого номера - там остановился находившийся проездом в городе секретарь епископа. На счастье он оказался на месте. Войдя, священник без лишних предисловий выпалил:
- Господин Моро! Мне необходима ваша помощь. Дайте взаймы немного денег и попросите в епископате от моего имени отпуск. Срочные и крайне важные дела вынуждают меня уехать, а я совершенно без средств
- Конечно, дорогой Франциск, конечно. - Ошарашенный секретарь вытащил из бумажника несколько крупных ассигнаций. - Я рад, что вы обратились именно ко мне. Об отпуске я похлопочу, но позвольте спросить...
- Не спрашивайте, любезный Моро! Ради всего святого, ни о чем не спрашивайте! Лучше я все объясню потом... если вернусь.
- Да? - Пожилой лысоватый секретарь епископа раскрыл рот от изумления: что стряслось с таким всегда уравновешенным и спокойным падре?
- Спаси вас Бог и прощайте!
Отец Франциск выбежал из номера, прошел в конец коридора и спустился во двор по лестнице черного хода. Оглядевшись по сторонам, он пробрался среди нагромождений пустых бочек из-под вина, обошел ломовые дроги, поднырнул под брюхо старого битюга, лениво перетиравшего сено, и юркнул в подворотню. Еще десяток шагов - и падре очутился на соседней улице. Теперь он торолился к почтовой станции, надеясь успеть на последний дилижанс...
