Бальзак никогда не смешивал понятие христианской веры и католицизм. Христианская вера, выражающая учение Иисуса, принадлежит Богу, посланницей которого она и является. В этом суть мистических сочинений Бальзака, которые, словно фантастические лестницы, ведут от земли к небу. Но существует и католицизм, принадлежащий человеку. Сущность Церкви порой открывалась Бальзаку в леденящих душу видениях. Он видел ее, словно в Апокалипсисе, то в облике Небесной жены с младенцем на руках, то в образе Великой Грешницы. Или же, подобно Лютеру, он видел, как ловко присваивала она мирское богатство и на какие жестокости была способна, «пускаясь во все тяжкие и развязывая войны, дабы устроить подобие всемирного потопа». Он представлял ее и жеманной сморщенной старухой, размахивающей костлявыми руками. Но Христос по-прежнему несет мирозданию свет, и один лишь Господь Бог позволяет познавать движение людей и светил, столь беспорядочное, если смотреть с земли.
22 июня 1807 года восьмилетнего Оноре поместили в Вандомский коллеж, откуда он вышел шесть лет спустя.
Бальзак не раз пожалел о том, что во время обучения его готовили к духовной карьере. Учеба в коллеже не увлекала его, к тому же ему приходилось сожалеть о нехватке другого воспитания, того, которое при старом режиме называлось великосветским и которое получили некоторые из его друзей.
Дворянин сызмальства учится верховой езде. По утрам он занимается фехтованием и стреляет из пистолета, после чего отправляется в манеж. В остальное время он учится быть любезным. Тот, кто владеет искусством нравиться, владеет всем. При этом обучение происходит естественно, в обществе матери и сестер, и не требует ни малейших усилий.
В 1808 году детей из буржуазных семей воспитывали по единому образцу: школьная дисциплина должна была сформировать их личность, дать им знания, поставить перед ними цель.
Вандомский коллеж был одним из самых известных во Франции. Революция секуляризовала его. С 1792 по 1795 год он назывался Национальным коллежем, затем, в 1795–1802 годах, — Центральной школой. Здесь появились новые учителя. Будучи по сути своей чиновниками, они четко следовали инструкциям, не вникая в смысл постановлений Учредительного собрания. Собрание решило переодеть священнослужителей в цивильный костюм, пусть так! Рясу уберем в сундук! Обучение в только что созданной Высшей нормальной школе было поставлено очень хорошо. Господин Дессень, учитель математики, посещал лекции Лагранжа, Монжа и Бертолле, выдающихся ученых с мировым именем. Будучи священником, присягнувшим Положению о Церкви от 1790 года, Дессень смог жениться. Вместе со своим шурином, господином Марешалем, он начал воплощать в жизнь, заручившись поддержкой государства, методы обучения, которые не слишком изменились с XVIII века. Орден ораторианцев всегда называл науку — наукой, а душу — душой. Точно так же как наука предпочитает механику схоластике, душа отвергает любую мысль о колдовстве.
Детям, помещенным в Вандомский коллеж, следовало забыть о жизни в семейном кругу. Ученики никогда не покидали стен коллежа, даже во время каникул. Оплаченная родителями по заранее обусловленной цене ученическая форма была сшита по одной и той же выкройке из материи, выбранной коллежем: круглая шляпа, небесно-голубой воротничок, сюртук из серого сукна. Ученикам вменялось в обязанность стирать, чистить, опрятно содержать одежду, равно как мыться и ухаживать за своим телом. После утреннего туалета прислужницы причесывали и припудривали детей. По воскресеньям надзиратели проводили тщательную проверку комнат, куда ученики предварительно сносили все свое имущество. Воскресные исповедь и письмо, написанное родителям, — вот единственно допустимые формы личной жизни. За все время, что Оноре провел в коллеже, он всего лишь дважды видел своего отца.
По воскресеньям, когда погода благоприятствовала прогулкам, ученики, построившись парами, отправлялись во владения господина Марешаля. Наставники поощряли составление гербария и позволяли предаваться здоровым удовольствиям. Дети осваивали ходули, играли в мяч или наблюдали за жизнью животных. У каждого ученика был на попечении голубь, о котором он заботился и которого кормил специально отложенной в столовой пищей. Во время еды ученикам разрешалось негромко и спокойно разговаривать и даже обмениваться тарелками и досаливать блюда. На уроках не слишком радивым задавали дополнительные задания. В отдельных случаях применялись телесные наказания. Школьная процедура наказания розгой напоминала армейскую. Провинившийся ученик становился на колени перед кафедрой. Он выслушивал причину наказания и какое-то время стоял в ожидании удара. Преподаватель начинал бить тогда, когда это было ему угодно, причем количество ударов заранее не оговаривалось.
