Балет моей жизни - страница 21

с той лишь разницей, что Леонтине удавалось совмещать два вида артистической деятельности. Какое необыкновенное существо! Таких одаренных людей встречаешь редко. Она одновременно посещала танцевальные классы в Опере и училась фортепьяно в консерватории. И не просто училась: в Опере Леонтина стала grand sujet и сделала неплохую карьеру, а в Консерватории, где обучалась у Рейнальдо Ана[29], она получила (после упорных трудов) вторую премию по игре на фортепьяно. Первая премия не досталась ей лишь потому, что ее охватил ужасный страх и она один раз ошиблась.

После того как она покинула Оперу, Леонтина виртуозно выступала, а потом преподавала танец и сценическое движение. Несколько лет она вместе с Жоржем Вагом[30] вела курс, который пользовался большим успехом. Получив образование в области классического искусства, она с легкостью освоила современные виды танца и восхитительно их преподавала. В числе ее учеников было довольно много звезд: именно она обучала начинающих артистов Мистангет[31] и Мориса Шевалье[32]. Она также работала с Эдме Фавар[33] и Ивонной Прентан[34]. Все, кто проходил обучение в ее студии, обожали ее, потому что Леонтина Бове — исключительное, необыкновенное создание, обладавшее как многочисленными талантами и способностями, так и удивительными душевными качествами. Добрая, благородная, полная желания помочь молодым артистам, привести их к успеху… и при этом совершенно бескорыстная! Единственное искусство, в каком она не преуспела, это умение обогащаться: иногда давала уроки вообще бесплатно.

Представления проходили по понедельникам, средам и пятницам. За исключением дней репетиций, у нас было три свободных вечера в неделю. По вторникам и четвергам мы часто ходили в театр или ужинали у Крампонов. Сложно представить себе людей лучше, чем наши Крампоны. Они совершенно не оправдывали своей фамилии[35]. В них не было ничего чрезмерно превосходного, но и недостатки не замечались, в их поведении было много очаровательной фантазии, что, в частности, проявлялось в оригинальном аккомпанементе нашей пианистки. Они жили рядом с театром Batignolles в скромной, но очень приятной квартире, куда любили приглашать своих маленьких подружек из Оперы. Господин Крампон, служивший в банке, был благодушным и веселым человеком, совсем не глупым и даже очень начитанным, с бо€льшим удовольствием рассуждавший о литературе и музыке, чем о расчетах и сроках оплаты. Время от времени мы вместе с Бове приходили к ним на домашние обеды для своих. Кроме того, радушные Крампоны многие месяцы откладывали деньги, во всем себя ограничивая, чтобы устраивать раз в год торжественный ужин на двадцать человек, куда приглашали своих подруг-балерин, которые приходили в компании родных. Наши батиньольцы старались изо всех сил, чтобы нам запомнилось и вкусное угощение, и то веселье, что царило вокруг этого любовно подготовленного пиршества. После десерта мадам Крампон садилась за фортепьяно, а мы принимались демонстрировать свои умения, подготовив для этого случая самые эксцентричные па и такие кульбиты, которые несомненно вызвали бы дрожь у мадемуазель Теодор.

По воскресеньям, если погода позволяла, мы отправлялись за город. Мать настаивала на прогулках, чтобы я дышала свежим воздухом после целой недели, проведенной в пыльном театре. Мы ехали в Севр, Шавиль, где еще сохранились деревни, а когда наступал июнь — в Гаренну, чтобы полакомиться вишнями. Очень рано утром мы садились на поезд, отправлявшийся с вокзала Saint-Lazare. В те времена после станций Асниер и Леваллуа ничего не было, если не считать деревьев и полей. В Гаренне стояло всего несколько домов, вокруг которых простирались вишневые сады. Мы обедали в маленькой харчевне, а потом отправлялись на охоту за вишнями, охотно собирали их сами, заплатив хозяину сада тридцать су. Вишни были восхитительными, ярко-красными, очень сладкими, с еле заметной кислинкой. Эти прогулки гурманов очень хорошо влияли на самочувствие: после целого дня, проведенного на воздухе, я возвращалась в город полная сил и готовая к работе в понедельник.