Балет моей жизни - страница 16
Звезда этого балета, мадемуазель Хирш, с восхитительной легкостью вписывалась в декорации, изображавшие лед и снег. Настоящая grand sujet, она в полной мере оправдывала свой титул: прекрасно держала ритм, совмещая изящество с необыкновенной живостью исполнения и несравненной легкостью прыжка. Казалось, что она не касается земли, а парит в воздухе.
А мы, крестьянские фигуристки, скользили по сцене на своих роликовых коньках, каждая под руку с маленьким танцовщиком в костюме голландского крестьянина. Наши костюмы ярких цветов были довольно милы, однако шляпами нас снабдили престранными. В первом акте мы появлялись ненадолго, чтобы выступить с коротким танцем рейдовак[25] в трактире, украшенные характерным высоким чепцом c острыми «крыльями» по сторонам. Мы должны были кружиться на воображаемом льду, а это главное наше украшение, похожее на бархатный торт — я так и не поняла причину его важности, — угрожало в каждый момент упасть с головы и только каким-то чудом держалось на месте с помощью многочисленных лент и булавок.
Участие в «Пророке» за счет того, что мы долго оставались на сцене, приносило нам «гонорар» в целых три франка за катание. Это казалось тогда царской наградой.
Мальчики участвовали только в сцене катания. В общем-то, существовал целый класс для мальчиков, в котором числилось около двадцати учеников, но когда большинству из них исполнялось тринадцать или четырнадцать лет, они уходили из школы, и я не знаю, что с ними происходило дальше. А вот в чем я весьма уверена, так это в том, что большинство ролей мальчиков и молоденьких юношей играли тогда актрисы-травести.
В «Родине», где пел изумительный баритон Ласалль[26], на сцене появлялся огромный корабль, на борту которого собрались женщины из всех стран. Я выступала в роли одной из пассажирок, маленькой африканки… после того, как играла в первом акте роль «маленькой жертвы».
День первой репризы в «Ромео и Джульетте» в Опере — одно из самых трогательных и волнующих воспоминаний о времени моих дебютов. В этой лирической драме я танцевала в роли девочки из семьи патрициев. Костюм у меня был очаровательный: красивое платье эпохи Ренессанса, расшитое бисером, и маленький бархатный чепчик, украшенный лихо торчащим сбоку пером. Форма и цвет чепчика прекрасно подходили моим светлым волосам. Я все еще носила челку, но волосы мне уже не стригли, у меня были две косы, которые я оборачивала вокруг головы. Мама делала из моих волос настоящий культ, каждый день подолгу расчесывала, отчего кудри были мягкие и блестящие. Педро Гайяр это заметил, чему я получила доказательство в день показа «Ромео и Джульетты». Оглядев мой венецианский наряд, наш директор воскликнул: «Но прическа у тебя совсем в другом стиле! Распусти косы, пусть твои кудри рассыпаются по плечам!» Это был незабываемый вечер! Ян де Решке[27] пел партию Ромео, а Патти — Джульетту! Какой триумф! Зал гремел аплодисментами… Когда моя скромная роль была окончена, я, потрясенная и взволнованная игрой двух великих артистов, застыла на месте, не желая возвращаться в гримерную. Педро Гайяр, с которым я столкнулась, уходя со сцены, увидел, как я растеряна, и, как всегда понимающий и добрый, отвел меня в сторонку: «Отдохни здесь в уголке за кулисами, если хочешь». И так, прячась за декорациями, я досмотрела до конца все представление, наслаждаясь несравненным голосом Патти.
Клео в опере «Ромео и Джульетта»
В самом конце она должна была спускаться с некоего подобия помоста, и Педро Гайяр встал внизу лестницы, чтобы предложить великой певице руку. Посмотрев на меня, пожиравшую глазами опускавшийся занавес, он тихо сказал: «Держись поближе к выходу». Когда дива появилась за кулисами, мне была оказана честь представиться ей. Я замерла от восторга и потрясения. Аделина Патти, хотя и небольшого роста, выглядела очень величественно в длинном белом платье и была так прекрасна, так благородна! Ее лицо еще хранило трагическое напряжение роли, и казалось, что от нее исходит свет!.. Она нежно потрепала меня по щеке и похвалила красоту моих волос и костюма. Я не помню, что пробормотала в ответ, до глубины сердца взволнованная тем, что эта богиня удостоила меня взгляда.
