В этом месте Ольга громко рассмеялась.
- Ну и чудесный же он, Сергей Терентьевич!
"Больше он уже не позволял себе, - читала дальше Ольга, - хотя на столе были и кета-колодка своего собственного посола, и пельмени. Костиков, между прочим, тоже оказался не слишком силен по этой части, но уже по совершенно другой причине: сугубо интеллигентный человек, к тому же еще и философ - читал в городе курс по эстетике. Так что выручать районное руководство пришлось нам со Степаном Григорьевичем. Вспомнили вас, и, когда я сказал Щеглову, что вы что-то долго гуляете, Сергей Терентьевич стал защищать вас: "Ничего, говорит, пусть погуляют для пользы дела. Ургалова ведь писала тебе, что даром времени не теряет, ходит к своему профессору, в фундаменталке сидит. Ей это надо!" А потом заспорили об охоте, Щеглов вдруг как напустится на Ауканку за истребление белки, что бригадиру и крыть, как говорится, нечем. "Знаю твои штучки, Степан Григорьевич, без разбору белок стреляете, вплоть до самочек. Это вы товарища Шейкина цифрой плана удивляли, а нас с ним, - он указал на Костикова, хотя тот еще и не ахти какой таежник, - не удивите, дорогой! Вот наступит сезон, я тебе, Степан Григорьевич, наши русские секреты открою, они у папаши моего были, Терентия Карповича". - "Давай, Серега, чего там! - согласился Ауканка. - Папашу твоего, однако, знаем, добрый был охотник!" Словом, друзья мои, обо всем в письме не расскажешь. Я уж и так слишком длинно расписался. Ждем вашего быстрейшего возвращения, потому что время на месте не стоит и кое-где на пригорках уже начинают резвиться изюбры и есть возможность получить билетик на одного-двух рогачей. Так что, Юрий, спеши к нам в компанию.
Ольга Игнатьевна, - писал дальше Алеша, - нашу новую больницу достроили. Палаты, как вы и хотели, выкрасили белой масляной краской, а панели - салатной. Харитон Федорович дал разрешение провести электричество от нового леспромхозовского движка, так что свет в нашей больнице будет. Часть оборудования из города пришла, но рефлекторов для операционной не прислали и хирургический набор тоже неполный. Может быть, удастся вам кое-что достать в Ленинграде, доставайте, по приезде за все по счету оплатят. Серьезных больных все это время не поступало. Правда, на прошлой неделе поступила ущемленная грыжа, так что мы ее с Катюшей расщемили. Катюша, как и в прошлый раз, отлично помогала мне. Она несомненно делает успехи! Что касается "струны", то я, признаться, из вашего письма ничего не понял, по-моему, раз есть струна, то она должна натягиваться, а то плохо будет играть... Конечно, от сильного натягивания может и лопнуть, но надо осторожно.
Ну вот, пожалуй, и все. Привет вам от всех наших агурцев, а от Сергея Терентьевича Щеглова - особенный. А. Берестов".
Не использовав до конца свой отпуск, Полозовы уехали в Агур, оставив Клавочку у Натальи Ивановны.
3
...Сергей Щеглов родился и вырос в Онгохте, в семье известного среди местных жителей таежного следопыта и тигролова. Отец его, Терентий Карпович, отслужив действительную в уссурийском стрелковом полку, не захотел возвращаться в родное село на Орловщине, откуда был призван, и решил остаться в крае, где земли, рек и лесов хоть отбавляй. В памяти русского солдата были живы картины страшного безземелья, недородов, беспросветной нищеты, долгих зимних вечеров при еловой лучине, худое, бородатое, вечно озабоченное лицо отца, полная хата ребятишек, которых не во что было обуть и одеть, - и твердое решение остаться в Приморье пришло как бы само собой. Кроме того, на станции Иман, где Терентию Карповичу часто приходилось бывать по роду службы, - тянули линию связи, приглянулась ему дочь путевого обходчика Татьяна, видная девушка с большими темно-карими глазами. Да и ей нравился Терентий - высокий, стройный, обходительный солдат, к тому же непьющий и некурящий. Последнее особенно льстило Татьяниному отцу, который был из староверов, не терпящих ни водки, ни табака. Получив свои бумаги об окончании срока службы, Терентий приехал на Иман, объявил путевому обходчику свое твердое решение жениться на Татьяне и, к радости своей, не получил отказа. Женившись, он четыре года проработал на этой же станции сперва телеграфистом, потом десятником-линейщиком, и, по мере того как протягивалась линия, за ней как бы следом шел и Терентий Щеглов с женой и сынишкой. Когда прибыл в Онгохту, в то время глухое таежное селенье, решил твердо обосноваться здесь. Первенец подрастал, жена была на сносях со вторым ребенком, да и долгая кочевка надоела. Хотелось поставить свой дом, благо лес под боком, завести хозяйство, чтобы было как у людей. Онгохта хоть и глухое место, однако вокруг красота: горы, тайга, река с двумя протоками, а за горным перевалом - море.
