- Конечно, конечно, Ольга Игнатьевна, - закивал головой Костиков. Решение ваше считаю разумным. Ну а когда тревога у нас минует, мы с Сергеем Терентьевичем непременно послушаем вас. Расскажете нам, что было в Ленинграде. Пока от вас не было телеграммы, что защитились, мы тут немало поволновались.
В эти дни на Бидями...
...звери, охваченные страхом, спасаясь от огня, забыли, казалось, вековечную вражду: волк бежал рядом с изюбром, медведь с косулей, тигр с диким кабаном, барс с кабаргой, харза - с колонком... Покинули свои гнездовья пернатые - от крохотной сойки до хищного ястреба - и, смешавшись в одну стаю, метались из стороны в сторону в низком, застланном удушливым дымом поднебесье, оглашая его тревожными суматошными криками, взывавшими к спасению; опалив крылья, они замертво падали в траву, местами уже занятую огнем...
Никто не хотел погибать - ни звери, ни птицы, ни деревья, глубоко вросшие корнями в землю и, несмотря на свою могучую силу, совершенно бессильные перед огненной стихией; высоченные тисы, прямые, как стрелы, корабельные сосны, державные дубы с отяжелевшими от желудей ветками, широченные, в два-три обхвата, кедры с треском горели, как гигантские лучины!
А люди...
Они смело, шли навстречу пламени, сбивая его, где возможно тугими струями воды из брандспойтов, задыхаясь от немыслимой жары, копали защитные полосы и, поджигая сухие, как порох, кусты и травы, пускали огонь на огонь...
Люди спасали тайгу!
2
Щеглов не только руководил дружинами, направляя их то на один, то на другой участок тайги, он не выпускал из рук лопаты и не каждому доверял зажигать встречные палы. Только сам он да бывалый таежник Тиктамунка хорошо знали, в каком месте лучше зажечь траву или подлесок, чтобы огонь ринулся вперед, а не назад - на людей.
В помощь щегловским дружинам прилетали вертолеты. Сделав несколько кругов, зависали над тайгой и сбрасывали десантников.
К вечеру на Бидями пожар был погашен. Лес еще дымился, словно туман на осеннем рассвете, ползли между деревьями густые синеватые клубы.
Щеглов из конторы леспромхоза связался по телефону с Костиковым. Сообщил ему обстановку на Бидями, справился, что слышно в Кегуе и в Мая-Дату, и, получив ответ, что там пока сравнительно спокойно, положил трубку.
Смертельно устав, прилег на кушетку и забылся тяжелым сном.
Разбудил его не то грохот, не то треск, он выбежал на крыльцо. Там стояли Тиктамунка и директор леспромхоза Саенко, широкоплечий, приземистый, с отвислыми черными усами.
- Похоже, Сергей Терентьевич, гроза собирается, - обратился он к Щеглову.
В это время опять рвануло, но не раскатом, а треском, и Щеглов сразу заключил:
- Сухая гроза, дождя может не быть!
- Наверно, так, - подтвердил Тиктамунка и стал раскуривать трубку.
- Вот уже третий год живу в тайге и ни разу не слышал про сухую грозу, - признался Саенко и прибавил: - Хрен с ней, пусть сухая, и от нее польза.
- Никакой! - отрубил Щеглов. - Ударит молния в какое-нибудь перестоявшееся дерево, оно вспыхнет - и опять пойдет гулять огонь.
Саенко испуганно уставился на ороча.
- Его правильно говорит, Серега!
Вошли в контору.
Гроза то утихала, то возникала вновь. Раза два вспыхнули в сумеречном небе короткие молнии, и после каждой такой вспышки раздавался треск, действительно какой-то резкий, сухой.
Вдруг под окном кто-то закричал:
- Товарищ Щеглов! Сергей Терентьевич!
Все трое выбежали на улицу.
- Опять горит!
Это кричал молодой лесоруб Злотников, смелый, решительный парень, отличившийся при тушении пожара.
- Дружи-и-и-на! - скомандовал Щеглов и, схватив лопату, выбежал на просеку, где по обеим сторонам стояли обгоревшие деревья. За ним последовали Тиктамунка и человек десять лесорубов из дружины; Саенко вернулся в контору связаться по телефону с аварийным звеном вертолетов.
Щеглов повел людей к протоке Бешеной, впадавшей в Бидями. Не успели они пройти сотню шагов, как навстречу полыхнуло пламя загоревшегося кустарника.
- Худо, Серега, к перевалу, однако, не проскочим, - сказал Тиктамунка и, схватив Щеглова за рукав, оттащил назад.
