— Для девочки из нищей провинциальной семьи я сделала прекрасную карьеру. Получила диплом врача. Вернулась с войны живой и здоровой. Стала женой профессора. Да, я конечно, согласилась. Блага, предоставленные мне Виктором Викторовичем, стоили некоторых неудобств. К тому же его условие было мне выгодно.
— Из-за сестры? — догадался Виктор.
— Совершенно верно. Она пожалела об отказе. Особенно став старше. Но Верочка не умела обходиться без мужчин. Поэтому профессорской вдовой была я. А она моталась по стройкам и гуляла на пропалую.
— Ты ее не любила?
— Напротив. Мы прекрасно ладили. Я давала сестре деньги, делала подарки, помогала.
— А папа… — как не старался Осин сдержать обиду, голос его дрогнул. Горько было сознавать, что и он сам, и отец оказались не нужны своим матерям. — Неужели она бросила ребенка и забыла про него?
Вера Васильевна помрачнела. Эта часть воспоминаний не доставляла ей удовольствий.
— Лучше нам не касаться больных тем. — Старуха помолчала в надежде услышать согласие Виктора. Не дождалась, вздохнула тяжело и продолжила.
— На Петечке семейство Осиных отыгралось. Как же бедный ребенок. Мать сбежала, отец не сегодня-завтра умрет. Сирота при живых родителях. Брошенный несчастный младенец. Когда я вернулась с войны, то застала в конец избалованного, нервного мальчика с массой дурных наклонностей. Самое плохое было то, что он презирал меня и ненавидел.
— Он презирал и ненавидел свою мать, — исправил Виктор, поражаясь тому как перепутались события в сознании старухи. Она словно забыла, что мальчик о котором идет речь, не сын ей, а племінник. — И вполне заслуженно презирал и ненавидел. Мать бросила его.
Вера Васильевна спорить не стала, кивнула печально:
— Я не оправдываю Верочку. Я осуждаю взрослых умных людей, затравивших молодую неопытную женщину. Человек не рождается подлым, злым и эгоистичным. Он становится таким под гнетом обстоятельств. Веру затравили и она предпочла угрызения совести мукам унижения. Кто осудит ее за это? Только не я. Я зубами вырвала у клятой семейки право на уважение. Я победила всех. Но я сильная и понимала, на что иду. А Вера слабая, к тому ж испытания застали ее врасплох. Не суди ее. Кто знает, как бы ты подержал подобный экзамен.
Виктор только поморщился. Если бы вопрос касался только отца, он бы мог проявить великодушие и попробовать простить настоящую Веру Татарцеву. Но и его мать предпочла муки совести родному сыну. Прощать ее Виктор не собирался. Много чести.
— Родня постоянно нашептывала Пете гадости про меня. То я не так кушаю, то не так выражаюсь, то одета безвкусно, то глупа, то необразованна. Поначалу я пыталась вырвать ребенка из чужого влияния. После смирилась и махнула рукой. Петя был барчук, маленький зажравшийся поросенок. А я — местечкового разлива ын-ты-лы-гент-ка с простецкими замашками, которые за время войны приобрели чуть-ли не патологически вульгарный характер. Мне предстояло учиться бездне вещей. Петя их знал с рождения. Он стыдился меня. Я была слишком проста для него.
Виктор слушал и словно воочию видел худенького мальчика с зализанными на косой пробор волосенками. Вежливые фразочки. Да, мама. Нет, мама. Как скажешь, мама. Кривоватая ироничная, ухмылка приклеенная к краю губ. Пренебрежение.
Наверное, бабка пыталась приручить мальчика. Ей так нужен был союзник в борьбе. Возможно, мальчик временами поддавался ее настойчивости. И делал вид, что любит ее. Или терпит хотя бы. Возможно, спустя время он возвращался в стан врагов. Предавал женщину, которую считал матерью. Презирал еще сильнее.
Бабка за это ненавидела сыны-племянника. Виктор помнил ненависть. Отец и бабка минуты не могли провести спокойно. Чаще всего скандалы велись из-за денег. Отец требовал свою часть имущества Отрадного. Вера Васильевна холодно и решительно отвечала: нет.
Виктор помнил свои детские ощущения во время этих бессмысненных сцен. Сначала ему было жаль отца. Потом по мере взросления он все чаще принимал сторону бабки. Отец, жалкий, пьяный, без гроша в кармане, был слабаком. Бабка была сильной, богатой, поэтому Виктор выбрал ее и сделал все, чтобы старуха про это знала. Не взирая на протесты родителей, он таскался в Отрадное, набивался в помощники и компаньоны. Он мечтал привязать к себе, властную, самодостаточную старую гордячку, стать любимым внуком и, таким образом, подобраться к деньгам, практически безграничному кредиту, как позже выяснилось, и шикарному дому.
