— У вас нет достойного мотива для мести, — сказал Виктор. — Вы меня, конечно, недолюбливаете. Но не до такой степени, чтобы тратить на меня свое дорогое время. К тому же, с вашим деятельным характером заводить двухлетнюю канитель…сомневаюсь. Вдобавок между нами нет личных отношений и, следовательно, нет повода для серьезного конфликта. Для столь изощренной мести мы недостаточно близки.
— Спорить не буду. В чем-то ты прав. Хорошо, а чем Круль — не наш мистер X?
— У Андрея есть повод и желание. Он бы с удовольствием подставил мне ножку. Однако он патологически нерешителен, не обладает даже десятой доли фантазии, которую проявил мой враг и пожалел бы деньги, необходимые для организации процесса.
— Нина Круль?
— О, Нинель — дама буйного темперамента, редкая выдумщица и известная интриганка. Но она вечно сидит без денег. Круль даже продукты покупает сам. При всем желании Нина не потратила бы на меня тысячи долларов. Для нее это нереальная сумма.
— Роман Алеексев?
— Этот с радостью бы уничтожил меня, при условии, что Галя ничего не узнает. В противном случае: если он окажется подлецом, я — страдальцем, только Богу известно, что сотворит Галина. Бросится спасать меня или воспользуется возможностью и расквитается.
Глеб Полищук кивнул согласно и спросил.
— Как вы оцениваете кандидатуру самой Галины Леонидовны?
Осин отрицательно покачал головой. Его пальцы нервно теребили край свитера.
— Ни как. Галка многое от меня вытерпела, и все же я уверен: она меня любит, и вредить исподтишка не станет.
— Игорь и Людмила Осины вас тоже любят?
— Нет. Я им как бельмо на глазу. Паршивая овца в элитном стаде. Но зачем усугублять положение и делать из разгильдяя и бабника параноика и психопата? Нам ведь придется жить в одном доме. Делить кров. Терпеть друг друга. Игорь и Люда реально заинтересованы в моем адекватном поведении.
Глеб довольно потер руки:
— Вы оправдали всех подозреваемых.
— Да… — уныло согласился Виктор. — Мне ближе мысль, что это чужой человек.
— Давайте, не будем идти на поводу у эмоций, а будем рассуждать разумно, — призвал Глеб Михайлович.
— Для этого я и нанимаю вас. Сам я не могу справиться с ситуацией и собой. Я боюсь. Я устал от боли и потерь. Я хочу покоя… — Кровь бросилась Виктору в лицо. На какую-то секунду он потерял самообладание.
Полищук выбрался из-за стола, прошелся по кабинету:
— Возьми себя в руки. Успокойся. В утешение могу тебе сказать, я проанализировал ситуацию, тебе больше нечего бояться. Ты потерял практически все, что имел. Значит, у преступника больше нет целей. Он в тупике.
Виктор рассмеялся нервно:
— Глеб Михайлович, вы не перепутали? Это я в тупике!
— Да, тебя загнали в тупик. Но в тупике и преследователь. Если тебе нечего терять, ему нечего отбирать.
— А Даша?
— Даша в безопасности. Если за два года ни она, ни Галя фактически не пострадали, не вижу причин для волнения. Все мы заложники своих принципов и взглядов. Даже, самые закоренелые циники. Бьют лично тебя, Виктор. Невинных не трогают. Даже, как ты заметил, награждают.
Виктор угрюмо покачал головой:
— Вашими бы устами мед пить…
Адвокат без устали вышагивал по кабинету. Он всегда двигался, когда думал
— У нас есть две недели. Достаточное время, чтобы попробовать разобраться в этой ситуации.
Осин вздохнул с облегчением и расправил плечи.
— У вас есть план?
— Конечно. — Полищук многозначительно замолчал.
— Не томите, Глеб Михайлович, — взмолился Виктор.
— Позвольте, я вмешаюсь, — Глеб перехватил инициативу.
Глеб Михайлович с виноватым видом склонил голову.
— Извини, Глебушка, увлекся.
— Итак, первый пункт: мы выводим Виктора Петровича из игры. Лучше всего под убедительным предлогом. Вы можете, к примеру, сказаться больным и полежать в больнице?
— Да.
— Пункт второй: следствие. Его поведу я и ваш друг Круглов.
— Круглов?! — воскликнул изумленно Виктор.
— Что вас удивляет?
— Он уголовник.
— Он — один из главных фигурантов. Без него не обойтись. А так как он — наемник и ему все равно на кого работать. Поэтому мы его перекупим. И не возражайте. Круглов в курсе многого, пусть поковыряется в остальном.
Осин пожал плечами. Идея Полищуков ему не понравилась. Но адвокаты, наверняка, знали, что делают. Во всяком случае, обычно так и было.
