Следующие несколько дней Йоаким внимательно просматривал местную газету, раздел происшествий. Чего только не случалось! Кража в круглосуточном магазинчике в Тисвиллелайе. Поножовщина в баре в Гиллелайе. Какого-то мужчину в весельной лодке унесло в открытое море. В лесу возле Хельсинге замечен голый человек. Но о турчанке с клубникой ни слова. Раз-другой он съездил на ту автостоянку: вдруг женщина снова появится? Увы, она пропала без следа.
Он планировал каждый день ходить с Дитте на пляж. Как выяснилось, девочка не умела плавать, мало того, вообще ни разу не купалась в море. До берега было четыре-пять километров, и он подумывал завести для Дитте подержанный велосипед. И тут его ждал новый сюрприз: Дитте и на велосипеде кататься не умела.
— А как ей было учиться? — обиженно спросила Сюзанна, когда он удивился. — В городе мы всегда ездим на автобусе или ходим пешком. И откуда у меня лишние деньги, чтобы тратиться на велосипеды, которые только стоят в подвале да ржавеют. К тому же я не одобряю, когда дети шныряют на великах среди машин.
— Да, но ведь она вполне большая девочка, — примирительно сказал Йоаким. Впрочем, он ей не поверил. И пока занимался делами, а в голове эхом гудел недавний разговор, даже пришел к выводу, что это из-за ее реплики про велосипед. Что он-де будет только ржаветь. Подобные мелочи досаждали ему чуть ли не больше всего остального, и он опять устыдился.
Однако велосипед для Дитте добыл, и девочка освоила его так же быстро, как и коньки. В десять утра он поднял ее с постели, и они отправились к морю. Сюзанна ехать на пляж отказалась. Солнце, мол, для Якоба слишком жаркое. Йоаким возразил, что, если взять с собой зонтик и хорошенько натереть малыша кремом от загара, все будет в порядке.
— Но там полно всякого зверья, — сказала она.
— Какого еще зверья? — удивился Йоаким.
— Как какого? Пчел.
— Но, Сюзанна, пчел там нету.
— Так или иначе, там есть насекомые, которые кусаются и жалят. И песок ноги обжигает. И в туалет, когда надо, не сходишь. — Короче говоря, она дала Йоакиму понять, что в общем ей много чего мешает.
В первый день она удовлетворенно и чуть насмешливо помахала им на прощание. Предвкушая, что скоро им это надоест.
Дитте надела нарукавники и пробковый пояс и, пока они с Йоакимом шли по мелководью, шепотом твердила, что ей ужасно неловко: все на нее глазеют. Но в порядке исключения Йоаким остался непреклонен:
— Другого способа научиться плавать, увы, нет. Ну, давай. Руки вперед, как копье, теперь разверни ладони наружу и в стороны, а теперь опять вперед. И ногами тоже работай.
После купания Дитте хотела еще посидеть на пляже. Она прихватила с собой целую кучу вещей: подстилку, лосьон для загара, журналы, темные очки, воду и фрукты. Даже газету для Йоакима. Он лежал, подложив руки под голову, слушал, как в песке шуршат рачки. Солнце припекало. Дитте лежала рядом, длинненькая, бледная, с журналом на глазах. В вышине над ними кричали чайки, поодаль слышался плеск волн. Мимо проходили люди с мороженым в руках, о чем-то говорили между собой. Йоаким то задремывал, то просыпался, слегка одуревший. Ужасно приятное состояние. Потом он услышал голос Дитте, которая стояла обок:
— Йоаким, давай еще искупаемся!
На сей раз ни нарукавники, ни пробковый пояс она надевать не стала. Пошла в воду, Йоаким за ней. Сделав два десятка гребков, девочка вдруг исчезла под водой. Йоаким выловил ее, стукнул по спине, чтобы она выплюнула воду.
— У меня получилось, Йоаким! — заликовала Дитте. — Получилось!
На следующий день они опять пошли на пляж, и на третий, и на четвертый. Никогда Йоаким так не наслаждался отдыхом. Дитте как бы дала ему входной билет на пляж. Вместе с ней он был вправе здесь находиться. Они часами лежали на песке, читали, дремали, купались. Никто не бросал на него неприязненных взглядов, не считал занудой и сухарем. Здесь он совершенно обыкновенное, нейтральное лицо. С совершенно обыкновенной жизнью. Очаровательный сынишка, большая дочка, жена. Хорошая работа. Хорошие друзья, с которыми ему, к сожалению, не удавалось видаться часто, даже в отпуске, хотя Эрик сейчас тоже наверняка жил в летнем домике на Рогелайе. Ничего не поделаешь, главное — семья. Прекрасная квартира в городе. Мелкие ссоры. Порой легкая усталость. Легкие сомнения. Всего понемножку, как и у других, думал он.
