Увы, этим она не ограничивалась.
Вот и сейчас опять стояла в дверях, ждала, когда он обратит на нее внимание и обернется. Сверлила его взглядом.
— Так и будешь сидеть тут весь вечер?
— Вообще-то да, а что? — отозвался он с наигранным удовлетворением. Будто никому и в голову прийти не могло оспорить это его право.
— Между прочим, я навожу порядок в кухонных шкафах. — Она приподняла руку, в которой держала давилку для чеснока. — Там же черт ногу сломит. Все валяется как попало.
— Очень мило с твоей стороны, — мягко сказал он. — Но ведь уже четверть двенадцатого.
— Ну и что?
— По-моему, тебе не мешает отдохнуть, только и всего.
— Отдохнешь тут, как же! — сказала она. — Уму непостижимо, что за бардак ты умудрился учинить.
Внезапно его захлестнуло бешенство. Резко, в один миг. Всегда ей удается обезоружить его, выставить кругом виноватым. Ну куда это годится? Да, конечно, он далек от совершенства, а она-то сама? Он хлопнул книгой по столу.
— Сюзанна! Что с нами происходит? Ты можешь мне объяснить?
— Не-а, — буркнула она. Однако не стала отрицать, что с ними происходит что-то не то.
— Мы словно бы все время воюем друг с другом.
— Вот видишь!
— Что значит «вот видишь»?
— То и значит. Ты ведь и так знаешь.
Йоаким шумно вздохнул.
— Иди сюда, сядь.
— А нельзя с этим подождать? Мне надо закончить на кухне.
Она опять скрылась в доме. Опять принялась громыхать. Йоаким взял книгу, устремил взгляд на страницу. Но читать не смог. Немного погодя положил книгу на стол, встал, пошел на кухню, к Сюзанне.
— В чем дело? — Она обернулась к нему, с отбивалкой для мяса в руке. — Чего ты на меня уставился?
— Хочу спросить тебя кое о чем.
— Ну?
— Почему ты все время такая враждебная?
Она тяжело вздохнула:
— Пойми, Йоаким. Ты просто до невозможности обидчивый. Прямо как кисейная барышня. Слова тебе не скажи — сразу обиды. Я вынуждена без конца себя одергивать: ой нет, это сказать нельзя, нет-нет, и это нельзя. Скоро вообще рта раскрыть не посмею. Короче говоря, жить с тобой не сладкий мед, так и знай.
— Ты постоянно меня пилишь. А я понятия не имею, что сделал не так.
— На днях этот паршивый отпуск кончится, и все пойдет на лад, — жёлчно бросила Сюзанна. — Ты избавишься от необходимости каждую минуту смотреть на нас.
На тебя, мысленно уточнил Йоаким. Это была правда, но слишком жестокая, чтобы произнести ее вслух. В голове царила пустота, как всегда во время их уклончивых разговоров. Эти разговоры не поддавались контролю. Незаметно для него меняли направление, и внезапно он оказывался в кромешном аду, пожалуй вполне заслуженно, потому что по сути своей натуры стоял неизмеримо выше ее. В итоге оставалось только поднять беспомощные руки и сдаться.
— Сюзанна, скажи мне хоть словечко, — попросил он.
— Вот псих! — буркнула она. И, помолчав, добавила: — Про что сказать-то?
— Не важно. Первое, что придет в голову.
Она вздохнула, собираясь с мыслями. Йоаким напряженно ждал, в молчании. Я весь внимание, думал он. Вот сейчас я раскроюсь. Наконец Сюзанна проговорила:
— Шел бы ты отсюда, а? Мне надо закончить уборку.
Наутро зарядил дождь. А через день они собрали вещи и отправились домой.
