Как-то летом вышел указ переписать все население и Мацка с приставом отправились в Ганис. По дороге Мацка сказал приставу:
– В Ганисе мне понравилась одна вдова. Вот если бы ты помог мне просватать ее1
Пристав ответил, глядя вдаль:
– По нынешним законам для этого требуется ее согласие. Если она не будет возражать, то это сделать очень легко.
– Она, как я понял, не особенно этого хочет, но если ты припугнешь ее, то, думаю, согласится.
– Хорошо, посмотрим, – ответил пристав.
Приехав в Ганис, они остановились у священника. Молодой черноусый пристав сидел за столом и, звеня медалями, листал какието толстые книги. Напротив нйго сидел, как сыч, волосатый священник, меланхолично перебирая четки. Его жена, временами поглядывая на пристава, крутилась по углам, собирая на стол. Она то садилась рядом с мужем напротив пристава, то снова вскакивала, как будто ее что-то жгло. Вид пристава явно приводил ее в волнение.
Мацка, похожий на старого черта, стоял рядом с ними, время от времени выкрикивая в дверь имена тех, кого называл пристав. Началась перепись. Через некоторое время пристав, откинувшись на спинку стула, сказал:
– Э-э… Позови-ка сюда эту вдову! Мацка вышел и вернулся вместе с Дыса. Она остановилась в дверях. Пристав сказал ей:
– Поговори-ка вот с батюшкой.
Священник, заранее предупрежденный, встал и вышел с ней за дверь.
– Привалило тебе счастье, Дыса, – сказал он ей. – До сих пор в твоей жизни не было ничего хорошего, а вот теперь бог увидел тебя. Видно, какой-то ангел помогает тебе. На тебе хочет жениться Мацка!
– Пусть проклявший тебя страдает до того дня, когда я выйду замуж! Я ведь уже старуха, какое мне время думать о замужестве?
– Не упорствуй, Дыса! Перед тобой открывается жизнь, а ты бежишь от нее! В наше время все зависит от начальства, а Мацка им как сын родной. И денег у него много.
– Нет, нет, дай тебе бог здоровья, не говори мне о нем. Пусть ему пойдут впрок его деньги. А начальство- что мне до него?
– Не говори так! Не дай бог, если они разгневаются на тебя! Ведь тебя сгноят где-нибудь, никто и не узнает, куда ты делась.
– Бог мой! Да неужели они такие звери, что и человека могут погубить?
– Они не звери, но имеют власть над людьми и вольны делать с ними все, что угодно.
Дыса опустила глаза и сказала:
– Пусть делают, что хотят, ведь даже змея не жалит без причины. Я замуж не пойду.
– Я говорю тебе, как родной дочери: смотри, не ошибись. А там дело твое.
– Дай бог здоровья твоей дочери, но я замуж не собираюсь. Священник вернулся в дом и передал приставу весь разговор. Дыса направилась было домой, но пристав велел вернуть ее. Когда она вновь появилась в дверях, он спросил ее:
– У тебя есть билет?
– Какой билет?
– Вид на жительство.
– Да ведь меня все здесь знают! Спроси вот у священника, с каких пор я здесь живу.
– У священника свои дела, у меня – свои. Я в этом округе начальник, и должен делать то, что мне предписывает закон. Те, у кого нет билета, подлежат аресту.
– Так в этом селе ни у кого нет билета, что же, ты всех их арестуешь?
– А это уж не твое дело. У тебя нет билета, и я пока арестую тебя.
Дыса отвели в какой-то хлев и заперли там на замок, Три дня, пока продолжалась перепись, ее продержали там. Через три дня ее снова привели к приставу.
– В какой срок ты сможешь представить билет оттуда, где жила раньше? – спросил пристав.
– Какой там билет? Разве князья дадут мне билет, ведь мы бежали от них!
– Еще лучше! Так ты из абреков?!
– Я не из абреков. Князь хотел продать нас вместе с, мужем, н мы бежали от него.
– Какая разница, почему вы бежали! Любой, кто бежал от хозяина – разбойник. Уж теперь-то тебя обязательно надо связать и отправить обратно к князю.
Дыса связали и пристав отправил ее к князю, написав ему записку:
«Возвращаем вам женщину из беглых холопов. Прошу не отсылать ее никуда, она нам еще понадобится, мы выкупим ее у вас».
Перепись закончилась, и пристав с Мацка уехали. Через несколько дней пристав дал Мацка бумагу, и тот отправился выкупать Дыса у князя. Мацка заплатил князю пятьдесят рублей и купил у него Дыса.
Волей-неволей она стала женой Мацка. Они жили, как собака с палкрй, ничего друг другу не прощая. Мацка надеялся силой добиться ее любви и каждый день бил ее. А Дыса ненавидела его, не подходила к нему близко и он ни разу не слышал от нее доброго слова.
