Шло время. Садулле исполнилось три года, когда отец вздумал его женить. Он сосватал за него дочь одной бедной вдовы, восемнадцатилетнюю девушку по имени Цамакуд. Девушка уже взрослая, мальчик – совсем ребенок, какая из них могла получиться пара? Бог знает, зачем Куцыкк это сделал, видно, просто нужна была в доме работница. Девушка, конечно, не соглашалась, но мать выдала ее насильно, не посчитавшись с тем, что Цамакуд любила какого-то юношу.
Куцыкк заплатил калым, тридцать коров. Пришла осень, закончились полевые работы, настал праздник Уастырджи. Садуллу женили.
Цамакуд горела от горя и гнева и целыми днями плакала. Вернуться домой она не могла – мать не пустила бы ее на порог, а бежать куда глаза глядят – не решалась. Она ходила, опустив голову, повесив руки. Мысли, как черные тучи, клубились в ее голове. Глядя на ничего не понимающего мальчика, она плакала и причитала:
– Пока он вырастет, я превращусь в старуху. Пусть мое горе обрушится на мать, продавшую меня!
Так жила она, страдая, словно в аду. Настала весна. Однажды Куцыкк с утра отправился на мельницу, Садулла играл на улице со сверстниками, фатма зачем-то пошла к соседям. Цамакуд осталась дома одна. Она огляделась по сторонам и сказала себе:
– Лучше смерть, чем такая жизнь!
Взяла веревку и крепко привязала ее к потолочной балке. Потом, помедлив, поставила один на другой два стула, взобралась на них, накинула на шею петлю и спрыгнула вниз. Она еще попыталась схватиться за веревку – видно, в последний миг ей расхотелось умирать, но было поздно: лицо ее посинело, она дернулась раздругой и затихла.
Фатма за разговорами задержалась у соседей. Вернувшись домой, она увидела висящую посреди дома невестку и подняла крик. Сбежались соседи, вынули Цамакуд из петли, но она уже умерла. Послали за Куцыкком и вскоре он, запыхавшись, прибежал домой. А Садулла продолжал играть с мальчиками на улице.
Собрался народ. Приехали чиновники, стали искать виновного, но было ясно, что Цамакуд повесилась сама, и следствие прекратили. Покойную похоронили и народ разошелся по домам.
Прошло несколько лет. Куцыкк состарился и уже не мог работать. У Фатмы отнялась половина тела, она лежала, не вставая. Садулла тоже не мог работать, потому что был еще мал. Они полностью обнищали, из всего добра у них осталось по участку пашни и луга и сокровище предков – крымское ружье с граненым стволом. Фатма вскорости умерла, Куцыкк пережил ее ненадолго и Садулла с малых лет остался сиротой. Родственники по очереди воспитывали его: так он и вырос.
Садулла жил в доме совершенно один. Жениться он не мог: кто бы отдал ему, нищему, свою дочь? Чтобы облегчить свое существование, он стал ходить на охоту с ружьем, доставшимся ему в наследство, и тут ему улыбнулась удача: каждый день он добывал по две-три косули или серны. Он был добрый, веселый парень и люди полюбили его.
Как-то поздней осенью он отправился охотиться на Красную гору. К вечеру ему удалось убить косулю. Он развел огонь под скалой, насадил на березовый шампур куски жирного мяса и стал жарить шашлык. Стемнело. Костер отбрасывал красные блики, шипело над углями мясо. В небе серебром горел месяц. Вокруг высились немые темные утесы, стояла тишина, только изредка откуда-то из ущелья доносился крик совы.
Когда шашлык был готов, Садулла снял его с огня, положил на плоский камень и воззвал к Афсати:
– Слара тебе, Афсати! И богатых и бедных наделяешь ты одинаково. Пусть всегда будет над нами твоя благодать!
Переломил лепешку, нарезал мясо, поужинал и улегся в пещере, завернувшись в бурку.
После полуночи небо заволокло тучами. Поднялся ветер, началась метель. К утру земля покрылась толстым слоем снега.
Садулла встал, отряхнул свою бурку, обвязал тушу косули ремнем и направился вниз. Вокруг гремели лавины, но ему удалось выбраться из опасного места невредимым. Он спустился до ближайшего села, там его приветливо встретили и пригласили в один дом. Садулла отдал добычу хозяину дома, сказав:
– Это подарок Афсати, так воздадим ему должное. Прикажи сварить это мясо.
– Будь счастлив, Садулла, – поблагодарил его хозяин, – дай нам бог побольше таких гостей! Да будет над тобой благословение Афсати!
