Гурдзыхан стала сама не своя. До сих пор веселая и общительная, теперь она была молчалива, печальна и бледна. Все ее мысли были с Джирголом, она часто смотрела в сторону Арвыком, куда он ушел.
Джиргол тоже худел день ото дня, забросил хозяйство и упрекал братьев в том, что они никак не женят его. Братья быстро поняли, в чем дело, и решили женить Джиргола.
Кончилась зима. Земля задышала, деревья покрылись молодой листвой. На полянах запестрели цветы, наполняя воздух ароматом. Природа проснулась, празднуя приход весны. Однажды старший брат Джиргола, Бицико, сказал:
– Пойдем к Таджи, засватаем его дочь для Джиргола. Родные согласились с ним.
Бицико взял посох и отправился в путь. Солнце уже садилось, когда он ступил на порог Таджи.
– Добрый вечер, Таджи!
– Будь здоров, Бицико, добро пожаловать! – ответил Та-джи.
Они вошли в дом, сели и начали неторопливо беседовать о погоде, о травах, о домашних делах. Тем временем подоспел ужин. Гурдзыхан поставила перед мужчинами фынг и стала прислуживать им. Таджи и Бицико выпили за здоровье друг друга. Вскоре Бицико заговорил о деле. Гурдзыхан, смутившись, оставила мужчин одних.
После приличествующих случаю разговоров Таджи согласился отдать дочь за Джиргола. Сразу же договорились и о калыме. Бицико не торговался и они остановились на пятидесяти коровах. Бицико, не откладывая, пригласил Таджи приехать за калымом через неделю. Как договорились, так и сделали. Таджи через неделю получил то, что ему причиталось, и двое влюбленных обрели, наконец, покой.
Минуло лето. Урожай уже был убран, по берегам рек стал появляться лед, вершины гор укрылись снегами. Настал праздник Джиуаргуба и Джиргола женили.
Это были смутные времена. Грузия пришла в упадок и не могла уже защищаться от врагов. Народы Кавказа нападали друг на друга, один за другими следовали грабительские набеги.
Человек-самый большой хищник на земле. Взор его алчен, душа ненасытна. Он силой отбирает у более слабого и добро и саму жизнь. В течение многих веков лучшие умы человечества прилагали все силы к тому, чтобы в мире воцарились любовь и справедливость, но им пока не удалось смягчить человеческие сердца. И много веков еще пройдет, прежде чем люди поймут, кто они такие, откуда вышли и куда идут.
Ненастной осенней ночью в дверь Таджи постучали:
– Принимай гостей, Таджи!
Таджи поднялся с постели и, одевшись, пошел к выходу. Женщины зажгли огонь. Таджи открыл дверь и в дом ворвались пятеро вооруженных людей. Таджи мгновенно понял, что это за гости и бросился к оружию, но абреки, это были дагестанцы, навалились на него и связали. Жена Таджи, схватив со стены кин-жал, по рукоять вонзила его в живот одному из грабителей, и тот мгновенно испустил дух. Остальные четверо выхватили сабли и изрубили Таджи и его жену. Они поймали вдову Дзама, связали ей руки, забрали все, что было ценного в доме, выгнали скот и скрылись в ночной мгле, прихватив с собой несчастную женщину. Через три дня они были уже в Дагестане.
На другой день соседи, видя, что из дому никто не выходит, пришли узнать, в чем дело и обнаружили Таджи и его жену, лежавших в лужах крови посреди дома. Послали вестника к Джирголу и Гурдзыхан. Собрался народ. Покойников, оплакав, положили в склеп рядом с Дзама и Гурдзыбеком. Гурдзыхан сняла надочажную цепь Таджи и, повесив ее в знак траура себе на шею, отправилась домой.
Во времена присоединения Грузии к России в Хиуском ущелье жила одна ничем не примечательная фамилия. Когда русские войска стали продвигаться в Грузию, народ разделился на две части: одни были на стороне русских, другие же оказывали им сопротивление. Люди из хиуской фаздилии, о которой мы говорим, помогали русским, показывали им дороги и, научившись кое-как объясняться по-русски, завели дружбу с начальством. А оно, в свою очередь, не скупилось на награды и вскоре получилось так, что эта фамилия возвысилась над другими. Они постепенно прибрали к рукам всю округу и никому не давали поднять головы.
Многие люди стали пытаться сблизиться с этой фамилией, брали себе из нее воспитанников. Отец Джиргола в свое время тоже взял на воспитание мальчика из этой фамилии, по имени Теджиа. Тот вырос высокомерным, заносчивым и вероломным и не годился ни в друзья, ни в родственники.
