Альфа и омега Белинского
Белинский полностью принял то понятие народности и народного характера, которое Гоголь утверждал в своем художественном творчестве. Назвав статью Гоголя «Несколько слов о Пушкине» замечательной, он писал в обзоре «Русская литература в 1841 году»: «Я не знаю лучшей и определеннейшей характеристики национальности в поэзии, как ту, которую сделал Гоголь: «Истинная национальность состоит не в описании сарафана, а в самом духе народа» (43). Эта формула Гоголя стала для Белинского отравной точкой в его критической деятельности, поскольку проблема народности (национальности - в терминологии критика) и народного характера вошла в систему эстетических воззрений «неистового Виссариона» в качестве основной.
По мнению Белинского, своеобразие русского народного характера явилось результатом условий русской исторической жизни, не имеющей аналогий с жизнью других народов. «Все, что могло бы обессилить и уничтожить всякий другой народ, все это только закалило русский народ», - отметил он, размышляя об «образовании души» у нашего народа. Следуя за Гоголем, сказавшим, что Пушкин - «это русский человек в его развитии...», Белинский настойчиво искал «неповторимое выражение» самобытных народных черт, «исполненных бескорыстных порывов к совершенству», и в обширной плеяде выдающихся государственных и военных деятелей, и в памятниках фольклора, и в произведениях отечественной словесности. В рецензии на книгу Н. Полевого «Русская история для первоначального чтения» он назвал Кузьму Минина «величайшим героем» прошлого потому, что этот человек «низкого происхождения» оказался истинным спасителем отечества. В отличие от Н. Полевого, поставившего «простолюдина» Минина рядом с князем Пожарским, Белинский оценил Минина неизмеримо выше. По мнению критика, этот талантливый представитель народных низов «управлял» и Пожарским, и людьми других сословий в национальном движении 1612 года, был главным вдохновителем общенародного «патриотического порыва», пробудившего «энергию масс».
Таким же глубоким и убедительным оказался взгляд Белинского на Ломоносова. В «Литературных мечтаниях» и в рецензии на книгу Кс. Полевого «Михаил Васильевич Ломоносов» критик раскрыл, как он выразился, «идею и значение этой личности» через необыкновенную волю «холмогорского мужика», которая не может погнуться, не может отступиться, хотя и может переломиться.
В художественных произведениях критик с бесконечной теплотой выделял те образы, в которых нашли выражение «активные» народные черты: свободолюбие, ясность ума, решительность. К числу подлинно народных созданий, например, он отнес лермонтовского купца Калашникова, мужественно вставшего на защиту своей поруганной чести. «Это один из тех упругих и тяжелых характеров, - заметил Белинский, - которые тихи и кротки только до тех пор, пока обстоятельства не расколыхают их, одна из тех железных натур, которые и обиды не стерпят, и сдачи дадут».
В дальнейшем, задумываясь над типом русского человека, необходимого времени, критик отдавал предпочтение «уму, чувству, характеру» крестьян, имевших, по его словам, намного большего «здравого смысла и положительности», нежели привилегированное общество. Он признавал неоспоримой заслугой Казака Луганского (В. Даля) то, что в своих рассказах и повестях В. Даль воссоздал народный облик с большой любовью, и потому его «простой русский человек», на обиходном языке называемый «мужиком», приковал к себе внимание читающей публики, внес в литературу новый социальный смысл.
Неоднократно подчеркивая, что до Пушкина и без Пушкина Гоголь был бы невозможен, Белинский вместе с тем провел разграничительную черту между народностью гоголевской и пушкинской. Если Пушкин стремился сделать предметом своей поэзии главным образом «положительно-прекрасные явления жизни», то Гоголь - самый непритязательный «будничный быт», позволивший в русской литературе развиться новому критическому направлению - натуральной школе и совершенно новым характерам - представителям «толпы», «массы», обыкновенной частной жизни». Приветствуя гоголевское «натуральное» направление и его героев: дворников, извозчиков, мужиков и прочих «маленьких людей», свидетельствовавших о возмужалости народного взгляда их создателей, Белинский писал: «Русская литература поумнела и быстро вступает в период зрелости, она отказалась от изображения сильных, могучих и клокочущих страстей громадных личностей: Звонские, Лирские, Гремины - совсем вывелись в ней; их место заняли Ивановы, Петровы, Сидоровы...»
