Комов. Теперь ты знаешь слово "океан", но океан ты видел и раньше. Как ты его называл?
(Пластичные движения Малыша на полу напоминают перекаты волн. Пауза.)
Я слушаю.
Малыш. Что ты слушаешь? Зачем? Я назвал. Так нельзя услышать. Это внутри.
Комов. Может быть, ты сможешь показать? У тебя есть листья, прутья...
Малыш (сердито). Листья, прутья не для того, чтобы показывать. Листья и прутья для того, чтобы размышлять. Если не знаешь, какой вопрос, - камни и прутья, если тяжелый вопрос - листья. Тут много всяких вещей. Вода, лед - он хорошо тает, поэтому... Нет слов. (Вздыхает.) Много такого, для чего нет слов. Но это там, у меня.
(Вандерхузе горестно вздыхает.)
Майка (Малышу). А когда ты танцуешь? Это что?
Малыш (смотрит на Майку, выражение его лица смягчается, нежно). Мам-ма... мам-ма... (Ровным голосом.) Это тоже для размышления. И для понимания. Не знаю... Так получается.
(Пауза.)
(Комову.) Что делать? Ты придумал?
Комов. Придумал. Ты возьмешь меня с собой, я посмотрю и сразу многое узнаю. Может быть, даже - все.
Малыш (делает несколько движений, резких, взволнованных. Возвращается к Комову). Об этом я размышлял. Я знаю, что ты хочешь ко мне. Я тоже хочу, но я не могу. Это вопрос! Когда я хочу, я все могу. Только не про людей. Я не хочу, чтобы они были, а они есть. Я хочу, чтобы ты пришел ко мне, но не могу. Люди - это беда.
Комов. Понимаю. Тогда я возьму тебя к себе. Хочешь?
Малыш. Куда? (Забирается с ногами в кресло.)
Комов. К себе. Туда, откуда я пришел. На Землю, где живут все люди. Там я тоже, могу узнать о тебе все.
Малыш. Но ведь это далеко? Или я тебя не понял? (Спрыгивает на пол.)
Комов. Да, это очень далеко. Но мой корабль...
Малыш (снова возбужденно мечется. Застывает). Нет! Я не могу далеко. Один раз я играл на льдине. Заснул. Проснулся от страха. Большой, огромный страх. Фрагмент! Я даже закричал. Льдина уплыла в океан, и я видел только верхушки гор, я подумал, что океан проглотил остров. Я очень захотел вернуться, и льдина сразу пошла обратно к берегу. Теперь я знаю, мне нельзя далеко. Мне было худо, как от голода. Хуже, чем от голода. Я не могу даже просто далеко и уже совсем не могу очень далеко. (Садится на пол. Сидит неподвижно. Слышится мелодия, затем песенка Малыша.)
Тебе нельзя ко мне,
А к тебе мне
Беда...
Вот какая смешная
Получается игра,
Простая шарада,
Как дважды два.
Есть остров у меня,
У тебя
Острова...
Вот какая смешная
Получается игра...
(вскакивает на ноги, подходит к Комову.) Нет. К тебе я не могу.
Комов (натужно-весело). Ну, хорошо. Я знаю, ты любишь задавать вопросы. Задавай, я буду отвечать.
Малыш (идет к разбросанным на полу прутьям и камням. Садится на пол, хочет взять один из прутьев и не берет. Комову). Нет. У меня много вопросов к тебе. Почему падает камень? Почему пальцев десять, а чтобы считать, нужен всего один? Почему я весь день живу, а вечером перестаю жить. Ведь, когда я засыпаю, я перестаю жить? Да? Много вопросов. Но я не буду сейчас спрашивать. Сейчас плохо.
(Пауза. Где-то слышна мелодия песенки.)
(Комову.) Я прошу тебя, думай, что делать. Если сам не можешь быстро думать, пусть думают твои машины в миллион раз быстрее, потому что мне хуже, чем вчера. А вчера было хуже, чем позавчера.
(Вандерхузе опять протяжно вздыхает. Малыш быстро подбирает в корзину камни и исчезает. Пауза. Песенка стихает.)
Комов. Ничего не поделаешь. (К Вандерхузе.) Яков, прошу тебя, дай радиограмму в Центр, пусть доставят сюда ментоскоп, я вижу, мне без него не обойтись.
Вандерхузе. Хорошо... Но я бы хотел обратить ваше внимание, Геннадий... За весь разговор на индикаторе ни разу не зажегся зеленый огонь...
Комов. Я видел.
Вандерхузе. Но это не просто отрицательные эмоции, Геннадий. Это ярко выраженные отрицательные эмоции...
Комов. Да, Яков, ярко выраженные... Но - не Малыша. Мы мешаем не Малышу, мы мешаем аборигенам. Вы же видели, сам Малыш не в состоянии объяснить, чем, собственно, ему мешают люди.
Вандерхузе. Вы хотите сказать, Геннадий, что аборигены...
Комов. ...создали между собой и нервной системой Малыша устойчивую внутреннюю связь. Вы помните, он испугался на льдине, и они тут же вернули его к берегу, он хотел есть, и они тут же его накормили... И теперь через Малыша они ясно дают нам понять, что не желают нас, поэтому с нашим появлением Малыш находится в таком сильном возбуждении.
