— Любовь — вот высшая форма общения между людьми, Полина, — объявила Вера торжественно и поднялась со стула. — Ну, мне пора… Спасибо за чай. Так передадите письмо?
«Есть такое слово, тоже на «ф» — «фальшь». Вот и Вера фальшивая. Сливка фальшивая. Если у нас в городе и есть настоящие сливки общества, — разволновалась Полина в душе, — так это хирург Зотов, который стольким спас жизнь, или, к примеру, директор детского клуба, Виктор Захарыч, который на собственные деньги купил на игрушечной фабрике (где она работала) почти сто кукол для организации в городе кукольного театра…»
— Хотите, я подарю вам кота? Хорошего сибирского кота, пушистого и ласкового? — неожиданно предложила Полина и отвела глаза в сторону, не желая встретить понимающий и возмущенный взгляд своей гостьи.
— Нет-нет, спасибо! — не поняла ее намека Вера. Конечно, ей нужен Аркашин в качестве кота, домашнего животного, любовника.
— Вы же его совсем не знаете, — попробовала что-то прояснить для себя Полина, провожая Веру до двери, — а вдруг он вам не подойдет?
— Вот и узнаю, — улыбнулась Смоковникова. У Полины сжалось сердце.
В восемь часов вечера раздался еще один звонок. Полина, отложив в сторону конверт, на который смотрела вот уже полчаса, до рези в глазах, лениво поднялась. Ей не хотелось никого видеть.
— Можно? — Аркашин протиснулся в узкую прихожую и обнял остолбеневшую Полину, поцеловал в теплые волосы у виска. — Ты моя хорошая, я так по тебе соскучился…
— Тебе письмо, — прошептала Полина, так как от волнения у нее пропал голос. Она не верила своему счастью.
— А ну их, эти письма, — Аркашин вдруг поднял ее на руки. — Давай жить вместе. Я так решил, теперь слово за тобой.
— Со мной? Это как же?..
— Вместе и насовсем.
— Да нет… Такого не бывает. Даже если ты и шутишь, — сквозь слезы улыбнулась Полина, — мне все равно приятно. — Но тебе действительно письмо.
— К черту письмо, — и тут Аркашин произнес такую замысловатую фразу, что Полина не уловила ни одного знакомого слова.
Он опустил ее, распечатал письмо и, пробежав его глазами, засунул равнодушно в карман.
— А ну их всех, — повторил он и, подхватив Полину, увлек ее в комнату. — Пойдем ко мне… Я был сегодня в городе, попал на ярмарку и купил альбом Чайковского, несколько романсов, симфонии и прочее… Я расскажу тебе, кто такая была Полина Виардо…
— Чайковского? — У Полины разочарованно вытянулось лицо. — Хочешь честно?
— Конечно. Ты же иначе не можешь…
— Так знаешь, какие у меня ассоциации с Чайковским?
— Ассоциации? Серьезное слово. И это прекрасно, что ты его знаешь… Так какие же?
— С «Лебединым озером» и чайником… Вот так-то вот.
— Ты потрясающая! Не хочешь Чайковского, пойдем просто погуляем! — Аркашин готов был вылететь через форточку в дождь и вернуться таким же образом, но в еще более приподнятом настроении — так он был весел и счастлив.
— Хочу, — согласилась Полина. С двумя зонтами они вышли под козырек подъезда.
— Зачем два зонта? — рассмеялся Аркашин. — Достаточно вполне одного моего. Он большой. Привыкай.
Природа решила затопить С. Бурные потоки неслись вдоль дорожек и размывали корни сиреневых кустов. Воздух благоухал дождем, мертвой травой и синими размокшими деревянными скамейками.
Они гуляли. В темноте, под дождем. Полина нашла в кармане плаща горошины засахаренного арахиса и поделилась с Аркашиным. А потом они целовались в телефонной будке.
— Как мне нравится твоя черная юбка, — шептал Аркашин, и Полина подумала, что они сошли с ума…
— Хочешь, я расскажу тебе о себе, — сказала Полина и погрузилась в зеленоватую горячую воду. Ванна была наполнена до краев, от поверхности воды шел пар. Аркашин сидел рядом на табурете и, время от времени протирая запотевшие очки, читал ей вслух сказки Гауфа. Полина, окончательно согревшаяся и распаренная, слизнула с верхней губы соленую каплю и закрыла глаза.
— Я вот, например, работаю на игрушечной фабрике, — сказала она. — Обрезаю резиновых белок и зайцев. Иногда мне доверяют раскрасить кукол…
— Здорово, — Аркашин отложил книгу в сторону. — Ты мне покажешь когда-нибудь куклу, разрисованную тобой?..
