Айронкестль - страница 23

– Племя? – насмешливо воскликнул Гютри.

– Племя, господин. Оно доставило орудие, чтобы разрезать веревки… и, может быть, жгучую воду.

– Что это за жгучая вода? – спросил с тревогой Гертон.

– Это вода, которая выходит из земли, господин… Она жжет траву, деревья, шерсть и кожу. Если Коренастые налили этой воды в углубление какого-нибудь камня, она могла помочь пленному.

– Посмотрим!

Но пол палатки не обнаружил никаких следов какого-либо едкого вещества.

– Курам любит рассказывать басни! – проворчал Гютри.

– Нет, – сказал сэр Джордж, – вот здесь обрывок веревки, явно обгорелый.

– Нет! – отрицательно покачал головой Гертон, продолжавший осматривать кусок веревки. – Это сожжено не огнем.

– Тогда почему же они так медлили воспользоваться этой проклятой жидкостью?

– Потому что жгучую воду нелегко достать, господин, – ответил Курам, слышавший вопрос. – Можно идти целые недели и даже месяцы, и не встретить ее.

– Напрасно мы не взяли с собой собак, – заметил Филипп.

– Тогда нужно было бы ждать, пока их доставят с Антильских островов или из Вера-Крус, а у нас не было времени.

– Выдрессируем шакалов, – полушутя-полусерьезно предложил Гютри.

– Я предпочел бы довериться горилле, – возразил Айронкестль. – Коренастых она особенно ненавидит.

– Это правда, господин, – вмешался Курам. – Бессловесный человек – враг Коренастых.

– А ты считаешь, что его можно выдрессировать?

– Тебе можно, господин, но только одному тебе!

Гертон принялся за дрессировку гориллы. В первые дни, казалось, ничто не могло пробить гранитный череп. Когда гориллу сводили с Коренастыми, ее охватывало сильное возбуждение, от которого она вся дрожала; расширившиеся зеленоватые глаза метали молнии и выражали свирепую ярость. Но несколько дней спустя что-то как бы вспыхнуло в сознании животного, подобно внезапно распускающимся тропическим цветам. А еще некоторое время спустя животное, казалось, окончательно поняло, что оно должно следить за пленными.

Оно садилось на корточки перед их палаткой, обнюхивало, осматривалось кругом. И вот однажды Курам подошел к сидящему у огня Гертону и сказал:

– Господин, бессловесный человек почуял Коренастых. Они близко.

– Все на местах?

– Да, господин. Но нападения нечего бояться.

– Так чего же еще?

– Не знаю. Нужно следить за припасами, за пленными и за землей.

– За землей? Почему?

– Коренастые знают пещеры, вырытые их предками…

Гертон понял, что хотел сказать негр, и, погрузившись в свои мысли, направился к горилле. Та была страшно возбуждена, прислушивалась и принюхивалась, шерсть на макушке ее черепа вздымалась.

– Ну, как дела, Сильвиус?

Гертон приласкал животное. Сильвиус ответил неопределенным движением, намеком на ласку, и глухо зарычал.

– Ступай, Сильвиус!

Животное направилось к западному концу лагеря.

Здесь его возбуждение достигло высшей степени и, присев на корточки, оно принялось рыть землю.

– Вы видите, господин, – сказал подошедший Курам. – Коренастые в земле.

– Так, значит, наш лагерь расположен над пещерой?

– Да, господин.

Гертон оставался в нерешительности и тревоге. Курам лег, приложив ухо к земле.

– Они там! – сказал он.

Ворчание Сильвиуса, казалось, подтверждало эти слова.

Крик ужаса вдруг прорезал тьму. Кричала женщина, и этот крик заставил затрепетать Гертона.

– Это Мюриэль! – воскликнул он.

Он бросился к палатке девушки… Карауливший ее черный страж неподвижно лежал на земле. Гертон поднял полотняный занавес, закрывавший вход, и направил внутрь свет электрического фонарика.

Мюриэль не было.

Среди палатки виднелось овальное отверстие, в которое могли пройти двое мужчин. Рядом лежала глыба зеленого порфира.

Гертон бросился туда, призывая на помощь. Неправильные ступени уходили во тьму. Айронкестль стал спускаться, не ожидая подмоги. Дойдя до последней ступени, он увидел подземный коридор, но сажен через двенадцать дорога оказалась загороженной грудой земли и булыжника.

Прибежали Филипп, Сидней и сэр Джордж.

– Проклятье! – воскликнул Гютри, охваченный дикой яростью.

– Нужно договориться, как действовать! – заметил сэр Джордж.

Голова шла кругом у Филиппа, сердце его било тревогу. Все принялись ощупывать землю в надежде найти выход.