Это значило, что мы будем заходить во все кабаки на своем пути и заказывать там фирменный напиток и фирменное блюдо. А кабаков в тогдашнем Таллинне, по сравнению с тогдашней Москвой, да и любым тогдашним городом нашей великой страны, было значительно больше. Почти на каждом углу стоял какой-то кабак, именно с входом в него, как правило, прямо с угла.
В первом кабаке мы съели какое-то основательное баранье жаркое с фирменным салатом и выпили по чуть-чуть какого-то маленького кальвадоса. В следующем кабаке, который находился через стенку от первого, нам подали другой фирменный салат и другое жаркое, но из свинины. А в качестве фирменного напитка опять было по чуть-чуть кальвадоса.
Серега сказал:
– Яша. Если мы везде будем брать эти огромные тарелки с жаркоем, бараньим или свиным, то мы до конца маршрута не дойдем. Отяжелеем мы и упадем на тротуар, и Джуманияза сделаем, и не от буха, а от жратвы, как римляне. Но в этом Таллинне такие чистые тротуары, будто это не город вовсе, а какого-то интеллигента апартаменты. Давай мы лучше будем брать только салаты.
В третьем кабаке мы взяли по фирменному салату и еще по чуть-чуть кальвадоса. Но в следующем и дальнейших кабаках мы стали брать просто по чуть-чуть кальвадоса, а местные халдеи стали на нас ворчать: дескать, нельзя так много пить без закуски.
Но вот, в одном кабаке произошло знаменательное событие. Мы давно заметили, что халдеи всем подают какой-то суп, а под этим супом изящным жестом спиртовку зажигают. Это чтобы суп всегда горячим был.
И вот, такая там была обстановка. Сумеречно так, почти темно. Столики уютными рядами стоят, через перегородки, как в фирменном в вагон-ресторане. И сидят за этими столиками эстонцы, а у каждого стоит суп на маленьком таганке, а под супом, под таганком – спиртовка горит. Очень красиво.
Серега сказал:
– Яша. Давай и мы закажем себе такой суп.
Сказано – сделано. Заказали мы суп, халдей изящным жестом нам спиртовки зажег. И мы принялись хлебать этот суп и внимательно присматриваться к спиртовкам, изучая их устройство.
Открывались они просто. В каждой спиртовке оказалось граммов по 70 чистого спирта. Мы вылили его в свои бокалы из-под минеральной воды и возбухали, а минеральную воду обратно в спиртовки залили.
И когда халдей подошел, суп съеденный забирать, вернее – все это устройство: тарелки, маленькие таганки и спиртовки, он даже одобрительно нам закивал, что-то такое сказав, что вот какие мы молодцы: доели суп и спиртовки потушили, из экономии.
Однако, несмотря даже на сей замечательный суп, вся эта экспедиция нас только раздразнила. Пока мы переходили по свежему воздуху из кабака в кабак, все внутри нас рассасывалось, и каждый новый кабак мы как бы начинали сначала.
Тогда мы зашли в гамазин, взяли там батл кальвадоса, выжрали его в каком-то староталлиннском подъезде и, наконец, получили от Дня Цапеля хоть какой-то эффект. Кроме того, Серега восхотел сделать Джуманияза всеми этими фирменными салатами. Восхотел и сделал, ибо всегда делал всё, что хотел и сразу, руководствуясь принципами неограниченной личной свободы, хотя, как считается, в бывшем СССР жизнь была, в целом, несвободная.
Я Джуманияза делать не хотел, но, увидев, как Серега его делает, тоже сделал весьма обильного Джуманияза, также освободив свою душу от всех этих фирменных блюд и салатов, и в самом деле – как римлянин.
Свободные и чистые, вышли мы на морозный воздух. Вечерело. Стольник, выигранный ночью в сику, был полностью освоен.
Серега сказал:
– Ну, а теперь, Яша, давай немножечко выпьем.
