Сегодня с утра он в школе появился, как все. Но уже по тому, как он вошел своей взвинченной походкой, как он диковато и зло оглядывал вестибюль, по нервному подергиванию его плеч Ирина Аркадьевна поняла, что он готов. Вполне возможно, что он еще и сам не знает, что отмочит, но его злая соля должна обязательно выплеснуться наружу. На первом уроке он еще сидел. Ирина Аркадьевна сама проверила, но вот уже на втором и третьем его в школе не было. Потом вдруг опять появился на следующих уроках, но вел себя ужасно, громко разговаривал, дерзил и совсем не занимался.
Ирина Аркадьевна тут же проверила, на месте ли Зоя Айшина из седьмого класса, его подружка. И Зоя тоже исчезала со второго и третьего уроков. Значит, опять были вместе, а чем это кончится, никто предсказать не может. Эта пара способна на все. Пронеси Бог, чтобы эта Зоя ребенка школе не принесла, но и без этого они могут натворить что угодно. Зоя-то ровесница Алику, но по глупости учителя ее оставляли на второй год, и только теперь поняли, что они наделали. Хорошо о ней сказал классный руководитель при подведении четвертных оценок: «А поведение ей надо записать «легкое», и это еще мягко сказано. Девочка испорчена насквозь, и что с ней делать, ума не приложу».
Ирина Аркадьевна в который раз уже решается идти к директору школы. Они давние подруги, вместе работали в старой школе, вместе перешли сюда. Алевтина Ивановна, собственно, убедила подругу перейти на «новостройку», все же новое здание.
И исполненная тревоги и предчувствий она открыла дверь кабинета директора школы.
В кабинете у директора сидел Вячеслав Семенович Кучеров, учитель литературы старших классов, мужчина прочный, всегда знающий, чего он хочет. Блестящий эрудит, великолепно знающий не предмет, а именно литературу во всех ее тонкостях, очень воспитанны!! и сдержанный человек, он только своим присутствием одних приподнимал, а других заставлял ощущать свою неполноценность, за что его многие недолюбливали. Небольшого роста, но очень ладно скроенный, всегда аккуратно, с иголочки одетый, он не допускал себе вольности даже в выборе галстука. Немного седеющий на висках, он выглядел респектабельно, что крайне редко увидишь в современных учителях.
— Ира, ты послушай, что говорит этот человек! — встретила подругу Алевтина. — Ты только послушай!
Вячеслав Семенович встал и поздоровался. Он всегда вставил, когда входила женщина.
— Нет, ты представляешь! Он швырнул мне заявление об уходе!
Алевтина Ивановна, крупная, решительная женщина, выражается всегда резко, хотя по натуре она человек добрый и за школу переживает.
— Алевтина Ивановна, — поморщился Вячеслав Семенович, — я могу швырнуть перчатку за оскорбление, и только мужчине, равному себе. Заявление я подал. Как в старину подавали прошение на высочайшее имя.
Есть в Вячеславе Семеновиче что-то аристократическое, хотя Ирине Аркадьевне доподлинно известно, что корни его что ни на есть самые крестьянские, он интеллигент во втором поколении. Отец его получил образование и воспитание в подпольных кружках, после революции учился в школе партактива, а потом был расстрелян. Вячеслав Семенович из тех, кто сам сделал себя. Закончил два вуза, правда, ученую степень выбивать не захотел именно потому, что ее нужно было выбивать. Многое казалось странным в этом человеке, близко знающие его люди поговаривали, что он может и запить, хотя пьяным его никто не видел. Вообще о нем любили поговорить.
Впрочем, он сам давал повод судачить о собр. Этот человек закрыт наглухо для всех. О себе, о своей семье он никогда ничего не рассказывает, к себе в гости никого не приглашает и даже никто толком не зияет, где он живет, а это еще больше разжигает сплетни. Кто-то мельком видел его с женой и уверял, что она у него красавица, но вполне можно допустить, что видели его и не с женой. Вообще, он отлично подходил для домыслов и пересудов.
— Подал, подал, — возмущается Алевтина. — Так и говорите, что вас поманили высоким заработком. В вуз, наверное, уходите? Так бы и сказали.
— Алевтина Ивановна, — скучным голосом поясняет Вячеслав Семенович, — в вузе мне заплатят сто пять рэ, потому что не остепенен. За такую цену свои мозги даже на вес не продают, с голоду помрешь.
